Охота на вальдшнепа
Шрифт:
– Ты уверен, что ничего не помнишь?
Взгляд мальчишки затуманился.
– Даже имя не помню, ничего. Просто белый лист, что-то со мной произошло… – мальчик выглядел растерянным и убитым. “Навряд ли такое можно симулировать” – подумал следователь, разворачиваясь, чтобы уйти.
– Вы же выясните, что случилось? – срывающимся голосом спросил потерпевший, губы ребенка дрожали. – Я просто хочу знать правду, было ли это нападение или автокатастрофа…
– Да, разумеется. Как только ты придешь в себя, мы поговорим. Ты уверен, что ничего не нашел на месте происшествия?
Парень покачал головой, губы его сжались в тонкую линию.
– Ну что ж, отдыхай, – система сигнального оповещения следователя предупредила его о том, что последнее отрицание парня было неубедительным, но в дверном проеме палаты стоял главврач и уже открыл рот для увещевательных восклицаний.
– Все, ухожу-ухожу, – беззлобно процедил Бентон и даже попытался улыбнуться Кревцову. В общем-то, они ладили, главврач несколько раз выдавал им медицинские заключения, требующиеся в ходе особо запутанных расследований, поэтому у Бентона не было оснований раздувать пламя войны.
– Ох, знали бы Вы, Бентон, – зашипел Эдуард Дмитриевич, как только они вышли в коридор, и закрылась дверь палаты парня. – Какой вред может нанести Ваш расспрос, у парня шок, пробоина в голове почище, чем в обшивке Титаника, а я право совсем не знаю, чем ему помочь.
– Я полностью Вам его доверяю, – сказал Бентон. – Кстати, из каких средств идет восстановление этого парня?
– Из муниципальных, разумеется, у нас государственное учреждение! – Кревцов смотрел на него, будто в первый раз видел. – У нас люди получат помощь даже без медицинского полиса, в экстренных случаях.
– И светом зари Вы освещаете путь отечественной медицины, – пропел Бентон, когда главврач поспешил на очередной осмотр. Кто-то рядом фыркнул – Павел Киселев уже ознакомился с актуальными результатами по делу Кузнецовой и успел даже подсуетиться с кофе. Сейчас он протягивал чашку Бентону.
– Не узнал?
– Не-а, – Бентон отхлебнул горячий напиток. Кажется, ужасы больницы стали для него чуть-чуть дальше. – Последние новости?
– Пара ребят из управления звонили сестре погибшей, она в шоке, но ничего серьезного не сообщила. Они уже три года не общаются, про парня она не знает. Вроде неприятелей у Меланьи не было, девчонка красивая, умная и талантливая.
– Сестра?
– Нет, сестра так себе, ничего особенного, – улыбнулся Павел. – Фотки видел.
– Да нет! Сестра как себя вела? Переживала, нервничала, плакала?
– Э-э, не знаю, надо уточнить, вроде спокойно себя вела, – округлил глаза Павел. – Это важно?
– Все важно, – сказал Бентон, – надо будет мне лично с ней переговорить, когда шок пройдет. Узнай, – он указал пальцем на дверь палаты парня, – были ли заявления о пропаже человека сегодня по области: парень, на вид лет девятнадцать-двадцать, голубые глаза, рост приблизительно сто семьдесят пять, одет в черную майку и джинсы. Если, кто заявлял, срочно выведи их на мою линию связи. Кровь с рубашки уже отдали на анализ, выглядит свежей.
– Может кровь самого парня тоже взять, ну чтобы без расхождений?
– Можно, – кивнул Бентон. –
Они замолчали, к ним приближался отец убитой, Виктор Андреевич Кузнецов или “Лукошко”, как нежно окрестил его Бентон, выглядел взволнованным, растрепавшиеся рыжие волосы обрамляли вспотевшее лицо – было видно, что он торопился попасть в клинику. Бентон удивленно взглянул на стажера.
– Вы изъявили желание показать мальчишку отцу Кузнецовой, – салютуя, отрапортовал Павел. – Ваше желание – закон на территории сорок шестого участка, мой господин.
– Хватит паясничать, – сказал Бентон и обратился к Кузнецову. – Спасибо, м-м-м, что выделили время. Есть подозреваемый в убийстве… – он указал на дверь палаты. Виктор Андреевич рванул к двери, его губы дрожали, но Бентон его притормозил. – Парень в состоянии шока, он ничего не помнит. Видите ли, даже если это он, не совсем этично обвинять его в том, чего он не помнит. По крайней мере, пока его вина не доказана. Но Вы сможете помочь следствию, если узнаете его: просто кивните или помотайте головой, если видите этого человека впервые. Условились?
Виктор Андреевич посмотрел на следователя, в его глазах стояли слезы. Бентон даже не был уверен, что его услышали. Осторожно, будто имеет дело с опасной бойцовской породой, Бентон придерживая “Лукошко” за рукав, толкнул дверь палаты. Парень обернулся. Черты его лица были искалечены царапинами и порезами на лице, а также ушибами, но Бентон понимал, что этого человека можно узнать, если ты его видел минимум пару раз. Но Виктор Андреевич помотал головой.
– Это не он, – из него как будто вышел воздух, плечи ссутулились и он выглядел снова поникшим. – Я знаю того парня, этот другой. Это не он застрелил мою девочку. По крайней мере, это точно не Андрей Шорин.
– Вы уверены?
– Абсолютно. Это не тот мальчишка, тот был ниже ростом. И черты лица другие. Хотя похож, как будто…
– Братья, – Бентон провел ладонью по лицу. Не тот. Теперь это точно, у отца Кузнецовой не было ни малейшего повода врать – девчонке раздробили череп и если бы этот урод сейчас сидел бы напротив Виктора Андреевича, то он бы миллион раз пожалел, что выжил в происшествии прошлой ночи, чем бы оно не являлось.
Парень изумленно глядел на следователя и отца погибшей.
– Скажите, что со мной случилось? – он попытался привстать. – В чем меня обвиняют?
– Не надо, лежите, я Вас прошу, – Бентон кинулся к парню и попытался его водрузить на кровать, но парень вцепился в его рукав.
– Прошу, – он смотрел на него умоляюще, – скажите мне за кого меня приняли, я ничего не помню, найдите хоть какое-то объяснение, прошу Вас…
– К тебе обязательно приедет полиция, буквально через два-три часа – они обо всем расспросят, включая место преступления, возьмут необходимый анализ крови, я обещаю. Просто этот участок вне моей юрисдикции, – Бентон извиняющее хлопнул парня по плечу. – Я по особо тяжким, приятель, а тебе надо отдохнуть, твой врач прав.