Охота на журавля
Шрифт:
— Слава? Рита беспокоит, извините, что так поздно. Вы не помните, Марк во время вашей беседы что-нибудь записывал?
— Телефоны основных клиник я ему продиктовал. С именами. Я эту публику по долгу службы знаю, хотя бы на уровне знакомства. Вкратце обрисовал ему, кто и что. Он, в основном, из-за этого ко мне и приехал. Всегда легче, если точно знаешь, к кому надо обращаться. Больше, кажется, ничего. Он собирался в тот же день их обойти, при мне звонил и договаривался. А… У вас что-то…
— Есть один нетелефонный
Положив трубку, я автоматически повторила в уме последние фразы. Тот же путь, что прошел Марк… Н-да… Марка он привел точнехонько на кладбище, между прочим. Если человек умер, это надолго, а если уж дурак — то навсегда. «Навсегда» тебе, Маргарита Львовна, не хочется. А как насчет «умер»? Ладно, предупрежден — значит вооружен, выскочу как-нибудь. Да и не одна, в конце концов. Вон какие у меня соратники — залюбуешься.
— Что это за нетелефонный вопрос ты собираешься обсуждать? — мгновенно вцепился в меня один из «соратников». Ох, и въедливый он все-таки.
— Да сказала ведь уже, твою идею хочу проверить: была у него сейчас постоянная возлюбленная или нет. Ну и о подробностях расспросить. Может, Слава ее знает. Давай дальше, а? Не всю же ночь с этим блокнотом сидеть. Ребенку и вовсе спать пора.
Ребенок фыркнул, однако ничего не сказал. Как в анекдоте — добрейшей души человек, а ведь мог бы и шашкой рубануть.
— Поехали дальше?
На страничке, озаглавленной «Сюжет-клуб», рядом с названием была расписана та самая английская расшифровка, о которой поведал мне господин Красниковский. Какие у нас, однако, одинаковые… ну, если не мысли, то, по крайней мере, вопросы. Записи, относящиеся к «Сюжет-клубу» были неожиданно разборчивы, очень легко читался внятный конспект того же, что излагал мне Владимир Иванович. Через три странички начинался центр «Двое». Последние две были озаглавлены «Тонус». О-ля-ля!
— Ты же сказала, что Марк в «Тонусе» не появлялся и даже не звонил, — довольно безразлично заметил Ильин.
— А я при чем? За что купила, за то и продаю!
Никита поразмыслил и спросил:
— Хочешь сказать, что директор врет?
— Вот еще! Был бы смысл…
— Да, пожалуй, — согласился Ильин. — Смысла никакого. Значит…
— Значит, — подхватил нетерпеливый Глебов, которому ну очень хотелось поучаствовать в процессе. — Либо информация не из клиники, а из другого источника, либо из клиники, но не от директора, так?
Мне пришло в голову еще одно предположение, но высказываться я не стала, лишь заметила, что все это выглядит немного странно. Утром только-только узнал от Славы о самом факте существования клиники «Тонус» и ее директора, а после обеда уже нашел там кого-то помимо этого самого директора.
— А если знакомого встретил? — не унимался Иннокентий. — Который там работает? Это даже и не случайность, такое сплошь и рядом происходит. Намеревался поговорить с начальством, но предпочел предварительно черпануть из хорошо информированного источника. Или все то же самое, но вообще в другом месте.
— Вполне… — согласилась я довольно уныло. Еще бы не уныло — где теперь этот «источник» искать? А выпадает из графика около трех часов. Ну или около двух, если минус вокзал. Видимо, последнюю фразу я произнесла вслух, ибо Никита тут же возразил:
— Почему «минус»? Если он кого-нибудь провожал, этот самый отъезжающий мог быть и «источником».
— Тьфу! — почему-то рассердилась я и вновь уткнулась в блокнот.
Записи по «Тонусу» походили на криптографию еще сильней, чем предвыборные беседы.
Вот что значит эта строчка? Четыре буквы и рядом два восклицательных знака, тире, знак вопроса, потом довольно большой пробел и снова два восклицательных. Еще и буквы какие-то странные. Первая наверняка «К». За ней, кажется, «у»… Или «ц»? А дальше совсем не понять. Не то «п», не то «и», а может, и вовсе «н»? Последней почти наверняка стояла буква «р»… Или «п»?.. Глебов предположил, что написано «Купр»… Куприн? Купрум? Куприянов? Года три назад у нас в «Городской Газете» работал один Куприянов и, кстати, специализировался как раз на медицинской тематике. Может, он?
Ильин — из чувства профессиональной справедливости и природной вредности стал утверждать, что нет ничего, мешающего таинственным буквам означать, к примеру, «Книп» — «Книппер», почему бы и нет? Ольга Леонардовна Книппер-Чехова. А может, это и вовсе «Кипр»? Или «Кстр» — тогда это сокращение. Только все равно непонятно, что оно означает.
— А по-моему все-таки «Купр». И очень похоже на кусок фамилии со Славиной странички. Надо у него спросить. Завтра же. Или вдруг это тот Куприянов, что у нас в редакции работал. Господи, сколько же проверять-то придется!
— А ты как думала — информация сама в руки прыгать будет?
Последняя страничка преподнесла сюрприз. Вверху опять шли какие-то нечитаемые сокращения, зато внизу…
— Мальчики… — сказала я почему-то шепотом. — А ведь это та самая табличка, что я в «Тонусе» на директорском мониторе видела…
— Как это тебе удалось? — удивились «мальчики» хором. — У него что, компьютер задом наперед стоит? Или тебя в кресло директора посадили?
— Ага, сама села. Директора по кумполу шандарахнула и кресло заняла. Картинку я видела в стенке шкафа напротив, она полированная. Стенка то бишь… Стоп, — я замолчала, попытавшись схватить за хвост мелькнувшее тенью облака ощущение. — Погодите, картинка потом. Что-то я сейчас такое сказала важное…