Охота в Лагарте. За два часа до темноты
Шрифт:
— Я мог бы дать вам снотворного, сэр, — с серьезным видом произнес О’Шн, — но уже половина четвертого. Действие снотворного не пройдет до восьми тридцати…
Шэдде отвернулся.
— Благодарю, — холодно проговорил он. — Вижу, вы не хотите помочь мне. Вы похожи на остальных офицеров лодки, О’Ши, у вас уйма бойких отговорок, никогда не лезете в карман за словом, у вас припасен ответ на все, но когда доходит до дела, вы прячетесь в кусты. — Он взглянул доктору в лицо. — Я спрашиваю, вы действительно не знаете, что со мной?
О’Ши
— Я могу только сказать, сэр, что у вас не в порядке с нервами, — наконец произнес он.
Шэдде побледнел. Слово «нервы» означало «Сэйбр», пролив Ломбок… Вот, значит, на что намекает этот паршивый костоправ! Шэдде подскочил к двери и растворил ее настежь.
— Вон отсюда! — закричал он. — Убирайтесь, пока я вас не вышвырнул!
Как только доктор ушел, Шэдде послал за Грэйси.
— Садитесь, Грэйси, — Шэдде указал главстаршине на стул. — Вы помните нашу беседу относительно радиограмм?
— Да, сэр, — кивнул Грэйси.
— Я хочу получить их сегодня.
— Сейчас, сэр?
— Позднее, когда мы выйдем в море. Я продумаю все детали и вызову вас.
Шэдде безостановочно мерил каюту шагами, и Грэйси встал. Ему было неловко сидеть, когда командир стоял.
— С тех пор, как вы впервые упомянули про это, сэр, я подумал о некоторых сложностях… — произнес он с тревогой.
— Сложностях? Каких сложностях?
— Да вот, сэр… Радиограммы, связанные с готовностью ракет и их запуском, являются сверхсекретными. Я не знаю адреса групп и коды…
— Об этом не беспокойтесь, — улыбнулся Шэдде. Улыбка была сухая и озабоченная. — Я все знаю и сам заготовлю текст. Вам останется только передать его по закрытой цепи и принять на ваш телетайп.
— Еще одна трудность, сэр. — Грэйси сморщил лоб. — Чтобы быть похожим на истинный, приказ об открытия огня должен заключать в себе координаты цели, а у меня их тоже нет. Они совершенно секретны.
Шэдде шагал по каюте, сжимая руки за спиной.
— Не беспокойтесь. Все это у меня имеется. Я за всех прослежу.
Наступило долгое молчание, прерванное наконец Грэйси:
— Это все, сэр?
Командир не ответил; казалось, он был озабочен, и Грэйси хотел было повторить вопрос, как вдруг Шэдде остановился.
— Все? — повторил он, словно пытаясь что-то вспомнить. — Да, пожалуй, все. За исключением… — он обернулся к радисту, и его воспаленные глаза, казалось, впились в главстаршину. — Никому об этом ни слова. Понимаете? Ни слова!
— Слушаюсь, сэр.
— Хорошо. Очень хорошо.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Перед отходом из Копенгагена главмех Рис Эванс и мистер Баддингтон прошли в рулевое отделение. Закрыв за собой водонепроницаемую переборку, они тщательно осмотрели крышку левого цилиндра, то опуская, то вновь подтягивая запор,
— Весьма вам благодарен, — сказал наконец мистер Баддингтон.
Главмех почесал в затылке.
— У меня нет ни малейшего представления, зачем все это понадобилось, но надеюсь, что это вам пригодилось.
— О, конечно! — воскликнул мистер Баддингтон с несвойственной ему живостью. — Весьма пригодилось! Я потерял много времени между Стокгольмом и Копенгагеном, но именно тогда у меня зародилась одна идея. А сегодняшние поиски, в которых вы так любезно помогли мне, дали вене возможность найти то, что я искал.
— Не хочу совать нос в ваши дела, но… — Главмех пристально посмотрел на собеседника. — Вы думаете, что вашего человека?
Нет, нет еще! — поспешно отозвался мистер Баддингтон. — Но я напал на след…
И тут произошло нечто удивительное. Выходя из рулевого отделения Рис Эванс заметил в дальнем углу какой-то темный предмет. Он сразу бросился ему в глаза, особенно потому, что рулевое отделенно, как правило, содержалось в исключительной чистоте. Никогда и ничего не оставлялось здесь на стальной палубе. Приблизившись, он увидел сложенную вахтенную робу. Он поднял ее и взглянул на нашивку с фамилией.
— Роба Кайля, — обернулся главмех к мистеру Баддингтону. — Должно быть, он забыл ее здесь, когда пьянствовал тут ночью.
Но мистер Баддингтон заметил и еще кое-что: замасленный лоскут серого шелка, торчащий из кармана робы.
К девяти часам утра лодка уже следовала со скоростью семнадцать узлов по окутанному свинцовым туманом Зунду. Корабль возвращался домой, и настроение у экипажа было приподнятое. Через двое суток они придут в Портсмут, и тогда — увольнение домой, встреча с женой, возлюбленной, друзьями, семьей. Во всех отсеках люди обменивались улыбками и весело подтрунивали друг над другом. Завершался еще один патрульный поход, и впереди их ждала Англия, дом и отдых. Пронизывающий ветер потянул с северо-запада, ероша поверхность моря. Время от времени встречались пассажирские лайнеры, а слева и справа по борту тянулись берега Дании и Швеции. Казалось, что лодка плывет по широкой реке, вдоль сочных и зеленых берегов, освещенных слабыми лучами утреннего солнца.
В офицерской кладовой Дасти Миллер по секрету делился с Таргетом умопомрачительными новостями. Доктор в кают-компании невольно слышал их беседу.
— В половине восьмого вызывает меня старик и говорит: «Миллер, отвези этот пакет в полицейский участок инспектору Йенсену. Да поторапливайся, мы отходим в восемь тридцать. Возьми такси за мой счет. И слушай, Миллер, — говорит он, — надеюсь, ты понимаешь, что это поручение конфиденциальное?»
— Бог мой, Дасти, неужели что-то стряслось со стариком? — поразился Дасти.