Охота за наследством Роузвудов

Рид Маккензи

На поверхности задней стены вырезана карта Роузвуда. На ней показаны все знаменательные места в городе – наш особняк рядом с южной оконечностью, музей на юго-западе, церковь Святой Терезы в центре, гавань на юго-востоке. В левом нижнем углу видна даже старая фабрика, которую никогда не изображают на современных картах, поскольку она находится на краю города. Она закрылась, когда мне было семь лет, но я до сих пор помню, как стояла на антресолях, глядя, как работницы шьют пальто вручную, вспоминаю, как по кончикам пальцев скользили мягкие и гибкие искусственная кожа и мех.

Бабушка ждет рядом со статуей святого

Антония, как всегда статная и величавая, с такими же темно-рыжими кудрями, как у меня, только в ее волосах видна проседь и сзади их скрепляет черепаховая заколка. Ее зеленые глаза ласково блестят, когда она протягивает мне тарелку с мясными закусками и сырами.

– Попробуй салями. Это моя любимая закуска.

Я беру ломтик колбасы и демонстративно осматриваю его со всех сторон, на случай если в нем что-то спрятано.

– С тобой нужно быть осторожной, – задумчиво бормочу я, взяв салями и кусочек гауды. – Кстати, спасибо за записку, но очарования ей поубавил тот факт, что она чуть не порезала мне язык.

– Мне надо держать тебя в тонусе, Лилилав. – Услышав это прозвище, я искренне улыбаюсь – впервые за сегодняшний вечер. Она накрывает ладонью одну из лилий, проводит морщинистым пальцем по ее лепестку. – Они прекрасны, не правда ли? Лео хорошо заботится о моих садах. И еще лучше играет в шахматы.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Иногда симпатия бабушки к садовнику слегка зашкаливает. Лео ДиВинченци – отличный хоккеист, король вечеринок и правая рука Дэйзи. А еще у меня с ним есть общий скелет в шкафу, запрятанный так глубоко, что лучше не пытаться вытащить его на свет божий.

– Вообще-то он здесь не за тем, чтобы играть с тобой в шахматы, он получает жалованье за уход за садом.

– С ним очень приятно общаться. Ты его уже видела?

– Когда я видела его в последний раз, он находился в бассейне, пьяный, и моя дорогая кузина лила на его голову шампанское. Возможно, теперь он уже утонул. Какая жалость.

Бабушка смеется, но затем закашливается. Она хлопает себя по груди.

– О, вот бы снова стать молодой. Надеюсь, ты хорошо проводишь этот вечер.

– Ну да… Нормально, – отвечаю я.

Сегодняшний вечер с самого начала невозможно было провести хорошо. Год назад на такой же вечеринке в честь дня рождения бабушки отец кружил меня в вальсе по гостиной, а мама смеялась. Тогда я понятия не имела, какое ужасное лето меня ждет. Не подозревала, что все изменится.

Хотя нет, не все. Бабушка осталась такой же, взяла маму и меня к себе в особняк, после того как отец умер и вскрылась ужасная правда. Он вогнал в долги половину жителей нашего городка – и себя самого – из-за того, что его бизнес по финансовому консалтингу обанкротился. Большой дом, в котором я выросла, был продан для выплаты долгов, так что нам с мамой ничего не оставалось, кроме как принять предложение бабушки. Большая часть наших вещей была также конфискована: роскошная яхта отца, дизайнерские сумочки мамы. Но маме уже было все равно. Его смерть в июле сломила ее, и к августу она исчезла, как будто ее никогда и не было. С тех пор о ней не было ни слуху ни духу.

Бабушка прочищает горло. Хотя держится она отлично, первая вечеринка Роузвудов без отца, должно быть, и ей дается нелегко.

– Будешь завтра утром есть со мной оладьи в патио?

Это наша традиция. До того как

переехала сюда, я всегда ночевала в особняке после вечеринок, так что наутро мы могли полакомиться воздушными оладьями с сиропом, одновременно просматривая новые фасоны пальто для «Роузвуд инкорпорейтед». Сердце саднит оттого, что даже при таких обстоятельствах бабушка пытается сохранить хоть какой-то уровень нормальности.

– Я вызвалась поработать завтра в кулинарии.

Я не в силах сдержать печаль. Только на этом условии бабушка позволила мне жить в ее особняке. Она готова платить за самое необходимое, но я должна была найти работу на полставки, чтобы покупать все остальное. Что вполне меня устраивает. Это самое малое, что я могу сделать.

– Ты что, копишь на обучение в бизнес-школе? – Хоть это и вопрос, в нем явно скрывается намек.

Я отвожу глаза. Чем ближе последний класс старшей школы, тем чаще она пытается поднимать эту тему, оставляя брошюры на моем туалетном столике. Но я мечтаю об учебе в Технологическом институте моды в Нью-Йорке. Прошлым летом я планировала поступить именно туда. Первый семестр последнего года в старшей школе я собиралась проучиться в Милане, что позволило бы мне без проблем поступить в Технологический институт моды, а затем закончить его и присоединиться к бабушке у руля «Роузвуд инкорпорейтед». Таким образом была распланирована вся моя жизнь.

Но это было до того, как я узнала, что отец растратил все деньги, отложенные на учебу.

– Да, – отвечаю наконец я, повернувшись к калитке и сорвав бутон жимолости, чтобы бабушка не смогла распознать ложь по моему лицу.

Мне совершенно не хочется учиться в бизнес-школе, но в любом случае теперь я никогда не смогу поступить в Технологический институт моды. А если судить по довольно неуклюжим действиям, с помощью которых бабушка пытается подтолкнуть меня к выбору одного из престижных учебных заведений с программами в области администрирования бизнеса, она ни за что не одобрила бы мое желание изучать моду. Она считает, что для управления компанией необходимо полноценное образование, хотя сама никогда не училась в университете.

– Когда-нибудь ты будешь творить чудеса в «Роузвуд инкорпорейтед», – сказала мне бабушка как-то вечером прошлым летом, и в ее глазах сверкала гордость.

Это было сразу после смерти отца, когда мы с мамой переехали в особняк. Мама почти все время проводила в своей комнате, поэтому я развлекалась, рисуя новые фасоны для старой одежды. Я потратила целый день на то, чтобы переделать чересчур узкий блузон в сарафан.

– Ты действительно этого хочешь? – спросила бабушка, когда я показала ей мой альбом с эскизами моделей. – Занять мое место председателя правления, когда я буду готова уйти на покой?

Я чуть не упала.

– Только этого я всегда и хотела! – захлебываясь от избытка чувств, воскликнула я.

Я думала, что после этого она начнет учить меня делам компании и тому, что нужно знать, чтобы быть председателем правления, особенно после того, как от нас уехала мама. Но с тех пор прошел уже почти год, и все это время она уделяла куда больше внимания Элл, чем мне. Я очень хочу спросить ее почему, но всякий раз, когда пытаюсь, у меня не получается подобрать правильные слова – такие, чтобы не показаться неблагодарной или настырной.