Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники

Смит Уилбур

У Джима собрано немного денег, возможно, даже достаточно, чтобы заплатить за проезд на одном из кораблей, стоящих сейчас в Столовом заливе. Но как только об исчезновении девушки доложат, полковник Кайзер первым делом отправит на борта всех кораблей отряды – с обыском. Можно попытаться украсть лодку, например, баркас с достаточными мореходными качествами, чтобы они с девушкой смогли добраться до одного из португальских портов на побережье Мозамбика, но всех капитанов предупредят о возможности пиратства. И наиболее вероятной наградой за его усилия станет мушкетная пуля в живот.

Приходится признать, что

даже при самом благоприятном стечении обстоятельств морской маршрут для них закрыт. Остается другой. Джим повернулся и посмотрел на север, на далекие горы, с которых еще не стаял зимний снег. Он остановил Драмфайра и задумался о том, что там. Сам Джим отъезжал от колонии в сторону этих вершин не более чем на пятьдесят миль, но он знал людей, которые уходили гораздо дальше и возвращались с огромными запасами слоновой кости. Рассказывали даже о старом охотнике, который на берегу безымянной речки далеко к северу подобрал блестящий камень и продал алмаз в Амстердаме за сто тысяч гульденов. Джим чувствовал, как от возбуждения у него покалывает кожу. Много раз по ночам мечтал он о том, что скрывалось за голубым горизонтом. Он говорил об этом с Мансуром и Замой, и они обещали друг другу когда-нибудь отправиться туда. Неужели боги приключений подслушали его хвастливые обещания и сговорились изгнать его в глухомань? Джим рассмеялся и послал Драмфайра вперед.

Отец, дядя Дориан, все слуги и освобожденные рабы в течение нескольких ближайших часов будут заняты, и Джиму надо действовать быстро. Он знал, где отец держит ключи от кладовой и арсенала. Он отобрал из стада в краале шесть крепких мулов, заседлал их и принялся грузить. Десяток лучших мушкетов, парусиновые сумки с пулями, бочонки с черным порохом, свинцовые стержни и формы, чтобы отливать новые пули; топоры, ножи и одеяла; бисер и ткани для торговли с дикими племенами, которые могут встретиться; основные лекарства, котлы, бутылки для воды; иголки и нитки и все прочее необходимое для жизни в глуши, но никаких излишеств. Кофе не излишество, уговаривал он себя и добавил мешок с кофейными зернами.

Когда животные были нагружены, он отвел вереницу мулов в спокойное место у ручья в лесу почти в двух милях от Хай-Уэлда. Здесь он снял с мулов поклажу, чтобы животные могли отдохнуть, стреножил и оставил пастись в роскошной траве на берегу ручья.

К тому времени как он вернулся в Хай-Уэлд, шлюпки уже возвращались от «Золотой чайки». Джим пошел навстречу отцу, Мансуру и возвращавшимся экипажам, которые поднимались на дюны. Он поехал с ними и прислушивался к их разговорам. Все вымокли в морской воде и очень устали, потому что путь от голландского корабля в такую погоду был долгим и трудным.

Мансур описал его сжато:

– Тебе повезло, что тебя там не было. Волны обрушивались на нас, как водопад.

– Девушку видел? – спросил Джим шепотом, чтобы не услышал отец.

– Какую девушку?

Мансур бросил на него внимательный взгляд.

– Сам знаешь какую, – ответил Джим и ущипнул его за руку.

Мансур посерьезнел.

– Всех заключенных согнали на нижнюю палубу и закрыли люки. Один из офицеров сказал дяде Тому, что капитан собирается отплыть, как только кончит запасаться провизией и заполнит бочки с водой. Самое позднее – завтра. Он не хочет, чтобы буря задержала его у берега под ветром. –

Он увидел на лице Джима отчаяние и сочувственно продолжил: – Прости, брат, но корабль скорее всего завтра к полудню уйдет. Да и какой от нее толк, от арестантки? Ты ничего не знаешь о ней – мало ли что она натворила? Может, убила кого-нибудь. Пусть уплывает, Джим. Забудь о ней. В синем небе не одна птица, а на равнинах Камбеду не одна зеленая травинка.

Джим вспыхнул, гневные слова рвались у него с языка, но он сдержался. Оставив остальных, он направил Драмфайра на гребень дюны. С высоты он посмотрел на залив. Шторм собирался прямо на глазах, небо потемнело до срока. Ветер стонал и ерошил волосы Джима, развевал гриву Драмфайра. Пришлось защищать глаза от песка и пены, которыми швырялся ветер. Поверхность моря была покрыта белой пеной, высокие волны обрушивались на берег. Удивительно, что отец сумел привести назад лодки в такую зыбь, но Том Кортни опытный моряк.

Почти в двух милях от берега «Золотая чайка» казалась еле заметным серым пятном с голыми мачтами, которое покачивалось и исчезало за каждой новой волной, прокатывавшейся по заливу. Джим смотрел, пока темнота полностью не скрыла корабль. Тогда он поскакал через дюны назад в Хай-Уэлд. Здесь он застал Заму еще в конюшне, тот обтирал лошадей.

– Пойдем со мной, – приказал Джим, и Зама послушно пошел за ним в сад. Оказавшись там, где их не могли видеть из дома, они сели рядом и помолчали. Потом Джим заговорил на лози, языке лесов, чтобы Зама сразу понял: обсуждать придется очень серьезные дела.

– Я ухожу, – сказал он.

Зама смотрел ему в лицо, но с каким выражением, было скрыто темнотой.

– Куда, Сомойя? – спросил он.

Джим показал на север.

– Когда ты вернешься?

– Не знаю. Может, никогда, – ответил Джим.

– Тогда я должен попрощаться с отцом.

– Ты идешь со мной? – спросил Джим.

Зама посмотрел на него с упреком. Ответа на такой простой вопрос не требовалось.

– Аболи был отцом и мне. – Джим встал и обнял Заму за плечи. – Идем к его могиле.

Под вспышки молний они поднялись по холму, но у обоих было острое ночное зрение, и поднимались они быстро. Могила располагалась на восточном склоне, сознательно выбранном так, чтобы покойник каждое утро видел восход солнца. Джим помнил каждую подробность похорон. Том Кортни забил большого черного быка, и жены Аболи завернули труп старика во влажную бычью шкуру. Затем Том, как спящего ребенка, понес некогда могучее тело, ссохшееся от старости, и опустил в глубокую шахту. Он посадил Аболи прямо и положил рядом его оружие и самое ценное имущество. Затем вход в шахту закрыли огромным камнем. Чтобы поставить камень на место, потребовались две упряжки быков.

Теперь, в темноте, Джим и Зама склонились перед этим камнем и молились племенным богам лози и самому Аболи, который после смерти присоединился к мрачному пантеону. Раскатистый гром сопровождал их молитвы. Зама попросил у отца благословения на путешествие, которое их ожидало, потом Джим поблагодарил его за науку владеть мушкетом и шпагой и напомнил Аболи, как тот в первый раз взял его на охоту на львов.

– Защити своих сыновей так, как ты защищал нас в тот день, – попросил Джим, – потому что мы уходим в путешествие, сами не зная куда.