Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники
Шрифт:
— Будем молиться, чтобы это было не так. — Сэр Фрэнсис посмотрел через лагуну на «Решительный». — Я захватил этот приз всего три недели назад. Если война закончилась, мое свидетельство потеряло силу. И этот захват могут счесть пиратством.
— Таковы причуды войны, Фрэнки. Ты не знал о заключении мира. И никто, кроме голландцев, не обвинит тебя в этом. — Ричард Лестер своим пламенеющим носом указал на «Морейскую чайку». — Похоже, милорд Камбре недоволен тем, что не участвует в нашей встрече. Смотри, он
Канюк как раз спустил шлюпку. Она двинулась по проливу к ним, и сам Камбре стоял на ее корме. Шлюпка ударилась о борт «Богини», и Канюк быстро поднялся по веревочной лестнице.
— Фрэнки! — приветствовал он сэра Фрэнсиса. — С самого нашего расставания я ежедневно молился о тебе. — Он широким шагом шел по палубе, и плед его развевался. — И мои молитвы были услышаны. Отличный галеон, и как я слышал, с полным грузом пряностей и серебра.
— Тебе следовало подождать день-два, прежде чем покинуть свою позицию. Тогда у тебя была бы доля в добыче.
Канюк в изумлении развел руками:
— Мой дорогой Фрэнки, о чем ты? Я не покидал свою позицию. Сделал короткий крюк на восток, чтобы убедиться, что голландец не пытается проскользнуть, отойдя дальше в море. И как можно скорее вернулся. Но тебя уже не было.
— Позволь напомнить твои собственные слова: «У меня мало воды и начисто иссякло терпение. С меня и моих храбрых спутников шестидесяти пяти дней вполне довольно».
— Мои слова, Фрэнки? — Канюк покачал головой. — Должно быть, тебя подвел слух. Или ветер. Ты ослышался.
Сэр Фрэнсис рассмеялся.
— Тратишь свой талант величайшего шотландского лгуна впустую. Никого ты не удивишь. Мы с Ричардом оба хорошо тебя знаем.
— Фрэнки, надеюсь, это не значит, что ты хочешь лишить меня справедливой доли добычи? — Всем своим видом Канюк давал понять, что не верит собственным ушам и опечален. — Я согласен, я не участвовал в захвате и потому не рассчитываю на половину. Дай мне треть, и я не стану спорить.
— Придержите коней, сэр. — Сэр Фрэнсис небрежно положил руку на рукоять сабли. — Ты получишь от меня только запах специй.
Канюк, к его великому изумлению, развеселился и гулко рассмеялся.
— Фрэнки, мой добрый старый боевой друг! Приходи сегодня вечером ко мне на корабль поужинать, и за добрым хайлендским виски мы обсудим посвящение твоего парня в рыцари Ордена.
— Значит, тебя привело ко мне посвящение Хэла? А не серебро и пряности?
— Я знаю, как много этот парень значит для тебя, Фрэнки, да и для всех нас. Ты можешь им гордиться. Мы все хотим, чтобы он стал рыцарем Ордена. Ты сам часто говорил об этом. Разве не так?
Сэр Фрэнсис взглянул на сына и еле заметно кивнул.
— А коли так, вот тебе возможность, которой может не быть еще долгие годы. Здесь нас трое рыцарей-навигаторов. Самое малое число,
— Как вы предусмотрительны и заботливы, сэр. И, конечно, это не имеет никакого отношения к моей добыче и твоим требованиям минуту назад? — иронично спросил сэр Фрэнсис.
— Довольно об этом. Ты честный человек, Фрэнки. Суровый, но честный. Ты ведь не стал бы обманывать брата-рыцаря?
Задолго до полуночных склянок сэр Фрэнсис вернулся с «Морейской чайки», где ужинал с Камбре. Придя к себе в каюту, он послал Оливера за Хэлом.
— В ближайшее воскресенье. Через три дня. В лесу, — сказал он сыну. — Обо всем договорились. На восходе луны, сразу после двух склянок второй полувахты, мы образуем ложу.
— Но как же Канюк? — возразил Хэл. — Ты его не любишь и не веришь ему. Он предаст нас.
— И все же Камбре прав. Возможно, до возвращения в Англию мы так и не сможем собрать трех рыцарей. Я должен воспользоваться возможностью ввести тебя в Орден. Господь свидетель: второго такого шанса может не быть.
— Но на берегу мы окажемся в его руках, — предостерег Хэл. — И он может этим воспользоваться.
Сэр Фрэнсис отрицательно покачал головой.
— Не бойся, мы никогда не окажемся в руках Канюка.
Он встал и подошел к своему матросскому сундуку.
— Я готовился к дню твоего посвящения. — Он поднял крышку. — Вот твой костюм. — Со свертком в руках сэр Фрэнсис пересек каюту и положил его на койку. — Надень. Надо убедиться, что он тебе впору. — И чуть громче позвал: — Оливер!
Вошел слуга с игольником в руке.
Хэл сбросил старую поношенную парусиновую куртку и парусиновую же юбочку и с помощью Оливера принялся облачаться в церемониальный костюм Ордена. Он никогда и не мечтал о столь великолепном наряде.
Чулки из белого шелка, брюки и камзол из синего атласа, рукава расшиты золотом. Туфли из черной лакированной кожи, такой же, как на поясе, с тяжелыми серебряными пряжками. Оливер расчесал его густые волосы и надел ему на голову офицерскую рыцарскую шляпу. Ее украшали лучшие страусовые перья, которые он купил на рынке в Занзибаре.
Когда Хэл оделся, Оливер критически осмотрел его, склонив голову набок.
— Тесновато в груди, сэр Фрэнсис. Мастер Хэл с каждым днем раздается в плечах. Но это можно быстро поправить.
Сэр Фрэнсис кивнул и снова порылся в сундуке. Сердце Хэла дрогнуло, когда он увидел в руках отца сложенный плащ, символ рыцарства, к которому он так стремился. Сэр Фрэнсис подошел к нему и набросил плащ на плечи, затем застегнул на горле серебряный зажим. Белые полы плаща свисали до колен, плечи украсил алый крест.