Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники

Смит Уилбур

— К этим пушкам я отправлю свой отряд, — сказал Райкер. — Надо только разработать систему сигналов, чтобы координировать действия в нападении.

Еще целый час они разрабатывали сигналы флажками и дымом для передачи сообщений с судна на судно и на берег. К этому времени кровь Райкера и Шредера кипела, и они оспаривали друг у друга возможность снискать боевую славу.

«Зачем мне рисковать своими людьми, когда эти герои готовы сделать работу за меня?» — довольно думал Канюк. А вслух сказал:

— Поздравляю

вас, джентльмены. План превосходный. Я полагаю, вы отложите нападение на береговые батареи до тех пор, пока полковник Шредер не проведет через лес основные силы пехоты и не сможет напасть с тыла на лагерь пиратов.

— Совершенно верно, — с готовностью подтвердил Шредер. — Но как только батареи на утесах будут выведены из строя, ваш корабль отвлечет пиратов, войдя в лагуну и обстреляв их расположение. Для меня это будет сигналом к атаке на лагерь с тыла.

— Мы поддержим вас всеми своими силами, — кивнул довольный Камбре, размышляя: «Как он рвется к славе!»

Он сдержал желание покровительственно похлопать Шредера по плечу. «Этот болван получит свою долю моих ядер, как только я заберу приз». Затем он задумчиво посмотрел на капитана Райкера. Остается обставить дело так, чтобы «Зоннефогель» первым вошел в лагуну и отвлек на себя огонь кулеврин, стоящих на берегу вдоль края леса. Возможно, прежде чем Фрэнки удастся одолеть, первый корабль получит серьезные повреждения, и это только к лучшему. Если к концу битвы корабль, способный выйти в море, будет только в распоряжении Канюка, он сможет диктовать свои условия раздела добычи.

— Капитан Райкер, — с театральной напыщенностью заговорил он, — я претендую на честь первым ввести в лагуну мою маленькую храбрую «Чайку». Мои негодяи не простят мне, если я позволю кому-нибудь опередить их.

Райкер упрямо поджал губы.

— Сэр! — чопорно ответил он. — «Зоннефогель» мощнее вооружен и способен лучше перенести артиллерийскую атаку врага. Я вынужден настаивать на том, чтобы вы позволили мне первым войти в лагуну.

Вот и хорошо, подумал Канюк, с притворной неохотой наклоняя голову в знак согласия.

Три дня спустя моряки высадили полковника Шредера и три отряда пехоты на пустынный берег и смотрели вслед уходящей в глубь дикого африканского берега длинной неровной колонне.

Африканская ночь тиха, но никогда не бывает совершенно безмолвной. Когда Хэл остановился на узкой тропе, легкие шаги отца затихли впереди, и Хэл услышал звуки мириадов живых существ, которыми кишел лес вокруг: трель ночной птицы, прекраснее любой мелодии, извлеченной из арфы или скрипки, шорох грызунов и других мелких животных под палой листвой, неожиданные крики мелких хищников, охотящихся на грызунов, гудение насекомых и вечный шелест ветра. Все это сливалось в тайный хор в этом

храме Пана.

Луч фонаря впереди исчез, и Хэл пошел быстрее, чтобы догнать отца. Когда они выходили из лагеря, отец не отвечал на вопросы, но у подножия лесного холма Хэл понял, куда они направляются. Камни, обозначавшие ложу, в которой он дал клятву, все еще стояли призрачным кругом в свете убывающей луны. У входа сэр Фрэнсис опустился на одно колено и склонил в молитве голову. Хэл склонился рядом.

— Боже, сделай меня достойным, — молился Хэл. — Дай мне сил сдержать клятву, данную во имя Твое.

Отец наконец поднял голову. Он встал, взял Хэла за руку и поднял его. Они бок о бок вошли в круг и приблизились к алтарному камню.

— In Arcadia habito, — произнес звучным голосом сэр Фрэнсис, и Хэл подхватил:

— Flumen sacrum bene cognosco!

Сэр Фрэнсис поставил фонарь на камень, и в его желтом свете они снова преклонили колени. Долго молились молча, наконец сэр Фрэнсис взглянул на небо.

— Звезды — тайнопись Господа. Они озаряют наш приход и уход. Они ведут нас по не нанесенным на карты океанам. От их поворотов зависят наши судьбы. Они отмеряют дни нашей жизни.

Хэл сразу посмотрел на свою звезду, Регул. Неизменная, не подвластная времени, сверкала она в созвездии Льва.

— Прошлой ночью я составил твой гороскоп, — сказал сэр Фрэнсис. — Многое не понял, но вот что я скажу: звезды указывают на исключительность твоей судьбы. Но ее природу я не смог разгадать.

Острая тоска слышалась в голосе отца, и Хэл взглянул на него. Лицо сэра Фрэнсиса осунулось, под глазами лежали глубокие темные тени.

— Если звезды так благоприятно настроены, отец, что тебя расстраивает?

— Я был строг с тобой. Слишком много с тебя спрашивал.

Хэл покачал головой.

— Отец…

Но сэр Фрэнсис положил руку ему на плечо и заставил замолчать.

— Ты всегда должен помнить, что я поступал так ради тебя. Если бы я меньше тебя любил, то был бы к тебе ласковей. — Он чувствовал, что Хэл собирается говорить, и крепче сжал его руку. — Я хотел подготовить тебя, дать тебе знания и силы, чтобы ты оказался достоин судьбы, которую сулят тебе звезды. Понимаешь?

— Да. Я всегда это знал. Аболи объяснил мне.

— Аболи мудр. Он останется с тобой, когда меня не будет.

— Нет, отец. Не говори так.

— Сын мой, посмотри на звезды, — ответил сэр Фрэнсис, и Хэл заколебался, не понимая смысла его слов. — Ты знаешь, какая звезда моя. Я сотни раз показывал ее тебе. Теперь отыщи ее в созвездии Девы.

Хэл поднял лицо к небу и повернулся на восток, где по-прежнему ярко и чисто горел Регул. Взгляд его переместился к созвездию Девы, которое расположено рядом со Львом, и он ахнул от суеверного страха.