Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники
Шрифт:
Со зрительских скамей донесся одобрительный гул, перешедший в низкий рокот. Эти люди, словно медведи в клетке во время кормления, жаждали крови.
— Сжечь их! — крикнула какая-то женщина. — Они недостойны называться людьми.
Катинка подняла голову и впервые за все время полными слез глазами посмотрела прямо на Хэла.
Он поднял голову и ответил на ее взгляд, чувствуя, как его любовь и обожание исчезают, словно нежный росток, пожираемый черной плесенью. Сэр Фрэнсис тоже понял это, повернулся и посмотрел на сына.
— Она никогда не была достойна тебя, — негромко сказал сэр Фрэнсис. — Теперь, отказавшись от нее, ты сделал новый большой шаг к тому, чтобы стать мужчиной.
Неужели отец все понял, подумал Хэл. Он знал, что происходит? Знал о чувствах Хэла? Если бы так, он давно отверг бы сына. Хэл повернулся и посмотрел в глаза сэру Фрэнсису, страшась увидеть в них презрение и отвращение.
Но в глазах отца были доброта и понимание. Он все знал, подумал Хэл, и, вероятно, давно. И не отвергал его, а напротив, предлагал свои силу и помощь.
— Я опозорил звание рыцаря, — прошептал Хэл. — Я недостоин называться твоим сыном.
Звякнула цепь: сэр Фрэнсис положил руку на плечо сына.
— Эта шлюха соблазнила тебя и заставила ошибиться. Ты не виноват. Ты всегда будешь моим сыном, и я всегда буду гордиться тобой, — прошептал он.
Ван де Вельде угрожающе посмотрел на сэра Фрэнсиса.
— Тишина! Довольно болтовни! Или вы ищете новых прикосновений трости? — Он повернулся к жене. — Мефрау, вы проявили большую храбрость. Уверен, что минхеер Хоп не захочет вас беспокоить.
Он перенес взгляд на несчастного чиновника, вскочившего на ноги.
— Мефрау! — Это слово прозвучало резко и четко, как выстрел из пистоли, и Хоп сам удивился. — Мы благодарим вас за показания. У нас нет вопросов.
Он только раз заикнулся — на слове «показания» — и торжествующе сел.
— Отлично сказано, Хоп. — Ван де Вельде благожелательно улыбнулся ему и с той же улыбкой повернулся к жене. — Можете вернуться на свое место, мефрау.
Наступила тишина. Все мужчины смотрели на Катинку, которая приподняла юбки, продемонстрировав очаровательные лодыжки, затянутые в белый шелк, и сошла с возвышения.
Как только она села, Шредер сказал:
— Лорд Камбре, могу я побеспокоить вас?
Канюк при всех своих регалиях поднялся на возвышение и, давая присягу, положил руку на блестящий желтый дымчатый кварц в рукояти своего кинжала. Как только он назвался и сообщил свое звание и положение в обществе, Шредер спросил его:
— Вы знакомы с капитаном пиратов Кортни?
— Я знаю его, как брата, — улыбнулся сэру Фрэнсису Камбре. — Когда-то мы были очень близки.
— Но больше не близки? — резко спросил Шредер.
— Увы, мне больно об этом говорить, но мой старый друг изменился, и наши пути разошлись. Однако я до сих пор люблю его.
— Как он изменился?
— Ну, он всегда был храбрецом, наш Фрэнки. Мы вместе
Камбре замолчал с выражением глубочайшего сожаления.
— Вы говорите в прошедшем времени, милорд. Что же изменилось?
— Изменился сам Фрэнки. Вначале это были мелочи: излишняя суровость с пленными и экипажем, жестокие наказания, когда в том не было нужды. Потом изменилось его отношение к старым друзьям, он стал лгать, обманывать их, лишать справедливой доли добычи. Он стал нехорошим, жестоким человеком.
— Благодарю вас за честность, — сказал Шредер. — Вижу, что эта правда не доставляет вам радости.
— Нисколько, — печально подтвердил Камбре. — Мне жаль видеть старого друга в цепях, хотя всемогущий Господь свидетель — он не заслуживает милосердия, так он обходился с честными голландскими моряками и с невинными женщинами.
— Когда вы в последний раз плавали вместе с Кортни?
— Не очень давно, в апреле этого года. Наши корабли патрулировали в районе Игольного, поджидая голландские галеоны, которые должны были пройти там к Столовому заливу.
Зрители гневно зашумели, но Ван де Вельде не обратил на это внимания.
— Значит, вы тоже пират? — посмотрел на свидетеля Шредер. — Вы тоже охотились на голландские корабли?
— Нет, полковник Шредер, я не пират и не корсар. Во время последней войны между нашими странами я действовал по каперскому свидетельству.
— Милорд, прошу вас объяснить разницу между пиратом и капером.
— Капер располагает свидетельством, выданным правительством его страны на время войны, и поэтому по закону является военнослужащим. Пират — грабитель и преступник, он грабит с разрешения одного Повелителя Тьмы Сатаны.
— Понятно. Значит, когда вы напали на голландские корабли, у вас было такое свидетельство?
— Да, полковник.
— И вы можете показать нам этот документ?
— Естественно.
Камбре порылся за рукавом и извлек пергаментный свиток. Наклонившись, он протянул его Шредеру.
— Благодарю вас. — Шредер развернул пергамент и поднял, чтобы все увидели алую ленту и тяжелые печати из воска. Потом начал читать: — Да будет ведомо всем, что наш возлюбленный Энгус Кокран, граф Камбре…
— Очень хорошо, полковник, — раздраженно прервал его Ван де Вельде. — Нет необходимости читать весь документ. Пожалуйста, передайте его сюда.
Шредер поклонился.
— Как угодно вашему превосходительству.
Он протянул документ. Ван де Вельде проглядел его и сказал:
— Пожалуйста, продолжайте опрос.
— Милорд, а было ли у пленника — Кортни — такое свидетельство?
— Ну, если и было, я об этом не знаю.
Канюк открыто улыбнулся сэру Фрэнсису.
— А вы бы знали о нем, если бы оно существовало?