Охота

Zmier

— Позвольте мне, командир, — возвращается Тилл. — Нужно было тебе больше читать! И отцу тебя пороть. Леди спасла нас, а ты пытаешься её раздавить, за что?

— Но брат…

— Не бойся, Ита, он принесёт все травы.

На этих словах спора они уходят. Ушли оба, оставив Иту совсем одну с ним. Бонум никогда не был хорошим собеседником, всегда недолюбливал Иту за тот случай в детстве, и эта “любовь” была взаимной. А теперь ей пришлось остаться с ним одной и это уже веяло неприятностями.

— Теперь ты, Ита. — Акцент командир сделал на имени. — Он мёртв? — Бонум указал на тело дикаря.

— Нет, — облегчённо шепчет Ита.

Только сейчас она замечает, что её голос ещё и хрипит.

Сразу после ответа командир проткнул охотника своим именным копьём. Оно обагрилось кровью, как и ноги Бонума. Глаза его горели, будто это приносило особое удовольствие. Тело Иты потеряло равновесие, и она упала — то ли от неприятного зрелища, то ли просто от усталости. В любом случае встать она так и не смогла, а боль в ранах, которая, казалось, достигла своего пика, вновь усилилась.

— Зачем ты это сделал?

— Знаешь ли ты такое слово, как безопасность, Ита? Он угрожал нам, мог о нас рассказать, могло случиться непоправимое.

— Но он же ничего не сделал, он просто ребёнок.

— Это спорно, тем более ты так долго с ним сражалась, так много ран получила. Неужели тебе и вправду его жалко? Тебе, девочке, так страстно желавшей быть воином. А этот тебя и саму убить пытался.

— Бонум, знаешь ли ты, как охотники платят за смерть соплеменника? Знаешь ли, кто они такие, кто их лидер?!

— Знаю я пару сказок, но не думал, что ты веришь в эти бредни. Называть себя самой разумной было лицемерно. Хотя, в любом случае, это не настоящая причина.

— Дакс и Вус были со мной в городе, они докажут…

— Уже доказали: маленькие дети, их матери и воры. Хорошие бесчеловечные убийцы, не так ли? Скажи настоящую причину столь большого милосердия.

После этих слов появилась другая боль, но не физическая. Никогда Ите не хотелось бы раскрыть свою слабость. Сзади слышатся шаги, спасительные шаги. Не хотелось бы сейчас драться с новыми врагами, к счастью это оказались и не они. Из кустов выходят Тилл и Вус. Тилл всё так же нервничал, но пыл Вуса поугас. Его голова была опущена, улыбка сменилась нейтральностью, да и шёл он позади брата, чего обычно себе не позволял. Как только он дошёл до Иты, он протянул ей пергамент, свёрнутый в трубочку.

— На, покури, боль облегчит. — Говорил он тоже не как обычно — с криком и эмоциями, а спокойно и размеренно.

— Твою гадость? Я не собираюсь, мне не настолько больно.

— Прости уж, вся нужная трава мокрая. Да и ты же хотела помощи, так принимай. — После этих слов Ита ожидала резких слов от Тилла, но он, похоже, вновь впал в апатию.

— Ты мне просто помогать не хочешь, да?! — пытается кричать Ита, но это прозвучало нелепо: хрип и тихий голос приглушили всю резкость.

— Я согласен с Вусом — кури. Это приказ, — вернулся в разговор Бонум.

— Но это даже не лекарство!

— Приказ! Вус, иди сюда, а ты, Тилл, понесёшь Иту.

— Но провинился же он! — Она указал на Вуса. — Да и я могу идти.

Из-за такого заявления Бонум будто впал в ступор. Он только смотрел на Вуса и ждал чего-то. Через несколько секунд Вус понял, чего хочет командир, и ушёл с поляны.

— Вот я и боюсь, Ита. Вдруг он поранит тебя за то, что ты выкинула его бесценный опиум, или вовсе убьёт, — проговорил это командир с особым удовольствием. Сразу после и Бонум оставил Иту. Этому уходу она уже скорее радовалась.

Ита выбросила трубочку

из пергамента в овраг, как только ушёл Бонум. Остался лишь Тилл, но его не заботило состояние отравы брата. После некоторой паузы он всё же начал разговор.

— Мне жаль. Я ничего не могу поделать. — Сразу после этих слов он последовал приказу Бонума и поднял Иту на руки.

— Мы никогда не сможем совладать с тем, что он добрый, никогда.

Комментарий к Смерть

Полностью переписано.

========== Волки ==========

Вокруг было темно и очень грязно. Деревья давно иссохли, и образованную пустоту заполняли лишь бесконечные кусты и высокая трава. Пробелов в этих зарослях, тем не менее, было довольно много, и представляли они из себя малые полянки. К одной из таких и шёл Лэас. Для старого и безногого он удивительно бесшумно пробирался сквозь ещё не высохшие после дождя траву и кусты, но очень медленно. Кому-то эти мгновенья могли бы показаться мучительно долгими, даже скучными, но Лэасу они были бесконечно приятны, ибо он находился на охоте.

Пространство вокруг снова наполнили бездушный вой, за эту ночь прозвучавший не раз. Именно к нему и направлялся Лэас, стараясь идти как можно тише. На то существовали свои причины: протез, сильно затрудняющий передвижение, опасность быть растерзанным за самый тихий шорох и желание продлить моменты охоты, которой суждено когда-то закончиться. Существовала и другая причина — волчий вой. Но что-то в нем было не так, он звучал слишком далеко от пастбищ и селений людей, но излишне близко к окраине леса. К тому же вой появлялся каждые пять минут, а одиночный волк не смог бы так голосить. Значит, всё просто, в глуби чащи пребывает целая стая этих существ, но что она могла найти в мертвой части леса?

Лэас искал пропавшего ученика и не желал находить бездыханное тело, и это являлось последней, важнейшей причиной. Только вот волки любят убивать, ведь им нужно чем-то питаться, а большую часть кроликов и другой, обычной для этих хищников пищи уничтожили такие, как Лэас. Означает ли это, что где волки, там и труп? Наверняка да, а может быть и нет. Лэас попытался отринуть эту мысль, просто вышвырнуть из головы, но всё же вполне понимал, что и его ученик мог быть застигнут врасплох. Тем не менее Лэас страшился найти труп Сципула, одновременно мечтая о таком исходе.

Охота, чёртово любимое занятие, нет, на этот раз цена за неё по-настоящему высока. Слишком колоссальна, бесчеловечна, ужасна. Только о ней и думал Лэас, гадая, а не заплатил ли кто-то кровавой монетой? Если же некие свихнувшиеся — безразлично: люди или звери — осмелились на подобное действо, тогда можно считать, что они уже мертвы, о да, в случае уплаты Лэас отыграет в полную силу. Спасти ученика или начать охоту — ради этого Лэас шёл и продолжает идти к вою.

Где-то вдали ухали совы, везде стрекотали сверчки, а буквально в ста метрах от Лэаса повторился вой. Пахло грязью и потом, и лишь чуток пылью. Вдалеке что-то горело, а вблизи не было видно ничего, кроме очертаний непонятных форм и теней деревьев и травы. Всё будто пыталось напугать Лэаса, но его такие дорожные страхи лишь вымораживали. Бесило именно повторение одного и того же каждую охоту, всё это он уже видел и не раз, а надоесть могут и экзотические удовольствия. Вот и Лэасу сперва стало скучно от таких “страхов”, а потом и вовсе начало бесить, лишь отвлекая от по-настоящему важного — охоты.