Охота
Шрифт:
Перед ним явно человек. Тело целиком оголено, украшено лишь глубокими ямами от укусов и багряными нитями, лезущими из живота. Почти полностью мертвец был разодран, а кровавые ошмётки от него разбросаны по всему полю, и лишь голова почему-то оказалась нетронута. На ней тоже находились гниющие ранки, но они чересчур малы и теперь, по чертам лица, можно точно сказать, что человек — Сципул.
Подойдя, Лэас нехило удивился и одновременно возрадовался. Не волки убили его ученика, да, покойного обгрызли эти лохматые ублюдки, только вот на фоне относительно мелких укусов очень выделялась чудовищная дыра. Она находилась прямо возле сердца, близко к
“Глаз за глаз. Смерть за смерть”
========== Плата ==========
Ита не спала уже вторую ночь. Её терзали сомнения насчёт ненужных смертей. К ней на ум всё лез тот мальчик, погиб он, по сути, от маленького промедления и — одновременно — от действий. Конечно, он был для Иты врагом, жаждал её смерти, делал попытки убийства и не имел даже капли сострадания. О нём не стоит волноваться. Ита понимала это, но знание ничего не давало, облегчение не приходило. Милосердие не уместно на войне, не нужно такое качество её участнику, тем более обращённое к врагу. В этом Иту убеждали все, да и она сама очень желала принять такую точку зрения, но не получалось. Ита считала смерть недопустимой вещью, ошибкой, как природы, так и человека, а жизнь тем, чего не должен отнимать никто. Существовала и другая причина: в глубине души она боялась того, что рассказы безумцев окажутся явью. Мщение охотников, ещё больше смертей, море крови, трупов, жестокости… Нет, Ита не допустит подобного исхода, не позволит умереть тем, кого она любит, кто ей близок, не даст смерти забрать хотя бы ещё одну жизнь, даже повода для этого.
— До сих пор не спишь? — Голос донёсся сбоку. Это был Дакс.
— Как ты…
— Понял? Ну, во-первых, ты сидишь, а во-вторых, твои пальцы… — Любовник указал на её руки. Они стучали друг о друга, порождали еле слышный звук. Ита засмущалась и перестала. Действия эти были незначительны, но от них появилось чувство тревоги — Ита не могла припомнить, долго ли повторяла столь бессмысленные действия.
— Давно я так?
— Неважно. Интереснее знать, почему ты не спишь?
— Я не могу… Глупо, конечно, звучит, но так и есть. Пока знаю, что мы в опасности… я просто не в силах позволить себе сон, — неуверенно ответила Ита.
— Но тебе необходимо спать! Вроде сильная девушка, а понять, чего не нужно делать, чтобы ты не сдохла, неспособна, — говорил Дакс грубо, но по-своему ласково. Он явно не желал Ите обиды.
— Из-за меня погиб человек, — недовольно ответила Ита.
— Эх, сколько разговоров об одном и том же. Ты не виновна в смерти того парня, как долго повторять? Что бы ты вчера не сделала, всё равно не смогла бы никого остановить. — Лицо Дакса выражало недовольство. Иту это оскорбляло, но она была не в силах ответить ничего внятного, лишь сумела прокричать:
— Я… Я могла бы!
— Ох, глупышка. Что ты сделала бы? Ты, конечно,
— Я могла… Хотя, кому я вру. Прав ты, Дакс. В первом, втором, третьем — всегда честный. Только вот меня мучает один вопрос. Почему ты не говоришь про то, что я не должна вспоминать о том парне?
— Не мне решать, какой следует быть твоей памяти. Ты никому ничего не обязана, тем более себе. Ну а кто считает иначе… впрочем, они попросту глупцы. Ни черта не добьются словами, а на поступки не готовы. Вот мой ответ, а теперь прошу — поспи хотя бы двадцать минут. — Конечные слова он проговорил с особой нежностью. Ита покраснела, но отозвалась:
— Так не тебе же решать, сам сказал, — усмехнулась Ита.
— А я и не приказываю, я умоляю — спи, — последнее слова Дакс прокричал, будто направлял её на нужное действие, но Ите уже было всё равно.
— Хорошо. — Ита зевнула, распрямилась в спальном мешке и закрыла глаза.
Вдруг появился крик. Он был будто во сне, исходил оттуда. Кто-то звал её, иные проклинали. Мыши, лес, лучник. Картинки сменялись одна другой, Иту наполнял страх перед неизвестным, и будто это уже она кричала. Сон закончился, но произошла смерть, а потом Ита открыла глаза.
Ей было безумно холодно и почему-то пахло гарью. Дакс не находился рядом, палатку наполнил солнечный свет, а снаружи кто-то, прямо как во сне, кричал. Ита вылезла из спального мешка, наспех оделась и вышла на улицу.
— Что произошло? — спросила она у человека. Кто находился перед ней, Ита не увидела, глаза были ещё немного заспаны. Единственное, что она понимала, — силуэт неподвижен.
Ита обошла человека вокруг и поняла — это Дакс. Тот так и стоял на месте, будто застыл, и указывал пальцем вдаль. Лицо его свидетельствовало о горе, по щекам текли слёзы, волосы были взъерошены, а главное оружие, нож, почему-то лежало на земле. Ита подняла его и вернула хозяину, а после взглянула на место, куда указывал Дакс.
Там находился знакомый силуэт. Ита пригляделась и сообразила, что это Новисай. Она его не знала и никогда не понимала, разговаривал он не часто, и то лишь с Даксом, но драться умел. Он всегда являлся самым сильным в команде, будто кабан. Теперь же Новисай стал немощен, словно мышь. Простреленная нога, кровь, недавние крики — всё говорило об этом, но больше всего сказало состояние — Новисай упал, не в силах подняться. Ите отчего-то стало жалко такого незнакомого соратника, и она пустила слезу, но поняла, что нужно действовать и делать это быстро.
Ита ещё раз взглянула на Дакса, тот лишь повторял имя друга вновь и вновь. Сейчас он бесполезен, нужен весь отряд, а он пытался помочь Новисаю ещё меньше, чем любовник Иты, его члены лишь просиживали время у костра, грели руки и занимались иными, не менее бесполезными вещами. Выражения лиц каждого говорили ровным счётом ничего. Не находилось в них ни печали, ни радости. Выделялся только Бинот, глаза которого были устремлены к небу, а не к земле.
— Почему вы ничего не предпринимает, а просто сидите? Вы оглохли, ослепли, вам плевать? Да как вы смеете греться тут, пока Новисай в опасности? — утвердительно прокричала Ита.