Охотница на Лис
Шрифт:
Игнат Васильев стал первым другом Лиса в новом городе. Когда мужчина загорелся идеей покорить этот непостоянный и капризный бизнес — сферу развлечений — Васильев был единственным, кто поддержал его. Не считая брата Воронцова — тот также всегда верил в успех Лиса. Первую точку они открывали вдвоем, методом проб и ошибок пробираясь в жестоком мире бизнеса. В итоге, когда дело «пошло» и вся жизнь Лиса завертелась в этом своеобразном водовороте, тот с чистой совестью оставил во главе первого клуба своего друга, а сам отправился покорять новую вершину и открывать уже следующее заведение.
— Ну, у нас уволился один бармен, — сообщил Игнат и, усмехнувшись,
Лис неодобрительно покачал головой и недовольно процедил:
— Ты слишком мягок с персоналом. Я ведь говорил тебе быть построже. Одному простишь мелкую кражу — другой потом вынесет весь клуб.
— Ну, этому парню повезло, что с ним разговаривал я, а не ты, — улыбнулся Васильев, — В любом случае — у нас минус бармен, поэтому за стойку иногда встаю я. В том числе и сегодня.
— Так и скажи, что просто соскучился по простой жизни рабочего, вот и избавился от парнишки! — фыркнул Лис и оба парня засмеялись, радуясь встрече.
Машина плавно затормозила перед элитной многоэтажкой и Лис вышел из машины, мечтая как можно скорее оказаться в своей квартире. Игнат вышел следом за ним, открывая багажник.
— Ты как, сегодня отоспишься или сразу в бой? — спросил он у друга, вручая тому чемодан.
— Второй вариант, — ответил Лис, — Нужно посмотреть, каких дел ты наворотил в мое отсутствие.
— Ну давай, — хмыкнул Игнат, — Жду тогда вечером хвалебную оду моей гениальности и прекрасной работе в качестве директора!
— Заместителя директора, — поправил Лис, беззлобно улыбаясь, — До вечера, дружище.
Поднявшись на одиннадцатый этаж, Воронцов открыл дверь и вдохнул чуть застоявшийся воздух. Бросив вещи на пороге, мужчина первым делом подошел к огромному панорамному окну и, раздвинув шторы, довольно улыбнулся. Чуть дальше виднелся небольшой кусочек моря, которое из-за погоды было грязно-серого цвета, но Лис видел и знал его другим — нежно-голубым, почти лазурным.
Открыв несколько окон, чтобы проветрить пустую квартиру, Елисей вышел на балкон, ежась от холодного мартовского ветра. Сделав еще один глубокий вздох и практически ощутив, как влажный, чуть солоноватый воздух оседает в легких, мужчина широко улыбнулся. Он наконец почувствовал себя дома.
Многие наивно полагали, что Лиса Воронцова можно найти лишь в Москве — якобы бизнесмен, почувствовав вкус денег и власти, окопался в столице и изредка совершает рейды по клубам в других городах, чтобы напустить страху на персонал, проверить работу своих замов, после чего возвращается обратно. На самом деле Елисей столицу люто ненавидел, считая сам город неуютной коробкой, а его жителей зажравшимися снобами. Ездил туда он крайне редко, лишь по очень острой необходимости, и, разделавшись с делами, моментально уезжал, не оставаясь даже на ночь. Ему казалось, что сам город давит на него, прибивая к земле, воздух был спертым и таким липким, что Елисей чувствовал себя астматиком, неспособным глубоко вдохнуть.
Нет, его сердце было преданно небольшому курортному городу, в котором он начинал свой долгий, полный трудностей и терний путь. И который стал его вторым домом, куда он так любил возвращаться после долгих командировок.
глава
Глава вторая.
Я стояла перед зеркалом в своей комнате и критически изучала собственное отражение, не в силах понять, нравится мне то, что я вижу, или всё же мне стоило еще разок заглянуть в шкаф. Стрелки на часах показывали уже половину девятого, так что времени на раздумья у меня практически не было. Марина, ко всем своим прочим плюсам и минусам, страдала от почти неприличной пунктуальности. Я не спорю — это хорошая черта, тем более, что я сама тоже не любила опаздывать. Но в минуты, когда я разрывалась, не зная, что надеть, мне очень хотелось иметь самую обычную, рассеянную и не пунктуальную подругу, а не ходячий идеал на шпильках.
Который наверняка оденется так, что все будут сворачивать шеи в попытках рассмотреть получше Маринкин наряд. На меня же у них не останется ни времени, ни желания. Так, может, тогда просто натянуть на себя мешок из-под картошки? Чего я так мучаюсь?
И всё же, какая-то маленькая, женская часть меня противно пищала, отчаянно желая быть красивой. И я потакала ей, перебирая наряд за нарядом. Последний — черный топ с золотыми лямками, узкие угольного цвета джинсы и полусапожки на высоком, устойчивом каблуке — показался мне вполне сносным, но всё же меня не покидало ощущение, что что-то не так.
Так и не сумев принять решения, я крикнула на всю квартиру, вкладывая в свой голос максимум отчаяния:
— КАТЯ!
Со стороны кухни послышался грохот, и меньше чем через минуту в мою комнату ворвалась моя тётя, которая терпеть не могла, когда я её так называла. Катю можно было понять — ей было всего тридцать два года, и меньше всего ей хотелось, чтобы девушка, которая младше всего на двенадцать лет, выкала и звала тетушкой. Это слово было под запретом не только у меня — всем моим друзьям было строго-настрого велено забыть это слово. Наказание за ослушание — пожизненная депортация из нашей квартиры, без права на амнистию за хорошее поведение.
Справедливости ради стоило отметить, что на тетушку Катя действительно не тянула. Скорее, на чуть более взрослую подругу. Фигурка у моей родственницы была тоненькая, аккуратная, всё в нужных количествах на нужных местах, большие карие глаза, слегка вздернутый носик, пухлые губы, которые Катя то и дело кусала, словно она всё время о чем-то волновалась, длинные густые каштановые волосы. Это было нашей семейной чертой, вот только если я свои завивала в локоны, то тетушка, наоборот, была фанатом идеально выпрямленной шевелюры, либо же живописного творческого беспорядка.
Сложно было представить Катю в роли тетки еще и потому, что она была такой, слегка безбашенной. Любила веселиться, тусить со своими друзьями — да и с моими тоже, если уж совсем откровенно. Тетя работала администратором в ресторане, смена у нее заканчивалась поздно, и если она выпадала на выходной день — возвращалась она лишь под утро, поскольку, закрыв ресторан, вместе с коллегами уезжала в один из крупнейших клубов нашего города — нестареющий «Феникс».
Невероятно, но факт — эта дамочка, которой мне иной раз приходилось держать волосы над унитазом, чтобы — не дай Бог! — не запачкались, несла за меня некое подобие ответственности. Других родственников у нас не было — только мы. И я любила свою тетку, несмотря на то, что иногда роль взрослого доставалась именно мне. Тот факт, что мы носили один размер одежды, был всего лишь приятным бонусом.