Охотница на Лис
Шрифт:
— Аль, что случилось? Пожар? — спросила Катя, и я заметила на ее рубашке, а еще в волосах муку.
— Что ты делаешь? — прищурившись, спросила я настороженно.
Поймите меня правильно — Катя совершенно не умела готовить. Когда мы начали жить вместе — а мне тогда едва исполнилось шестнадцать — мне пришлось срочно осваивать азы кулинарии, иначе нам грозила либо смерть от отравления, либо голодовка. Хотя, был еще вариант заказывать еду на дом, но, честно говоря, после недели такой жизни мой желудок взбунтовался и начал
Так что, засучив рукава, я начала учиться готовить. И, по моему скромному мнению, мне удалось покорить если не Эверест кулинарии, то гору поменьше — уж точно. Катя же за годы совместной жизни так и осталась где-то на равнине. Но нас обеих такой расклад устраивал.
По крайней мере, мне так казалось. Тогда что забыла Катенька на кухне?
— Да так, — отмахнулась тетя, — Сырников захотелось.
— Ну так сказала бы мне. Их делать часа пол от силы.
Тетя посмотрела на меня так, словно я сказала какую-то глупость или как-то оскоблила её:
— Аля, я — взрослый человек, и вполне в состоянии приготовить сырники.
— Ага, конечно, — с улыбкой кивнула я, — Когда закончишь — не выбрасывай, пожалуйста, сковородку, как в прошлый раз. Залей её водой и оставь в раковине. Я сама потом отмою её.
Закатив глаза, Катя повторила свой вопрос:
— Так, что случилось?
Я повернулась к ней и, разведя руки в стороны, сказала:
— Не могу определиться. Ощущение, что чего-то не хватает. Что скажешь?
Окинув меня внимательным взглядом, Катя медленно кивнула:
— Да. Погоди секунду.
Метнувшись в свою комнату, тетя вернулась через несколько мгновений, протягивая мне что-то золотое со словами:
— Вот. Добавь аксессуаров. А волосы заколи наверх.
Кивнув, я сделала, как было велено, забрав кудри в высокий хвост, оставив пару прядок по бокам. В уши я вдела принесенные Катей большие тяжелые золотые серьги, состоящие из множества тонких пластинок, а на запястье нацепила широкие золотые часы. Они были мне чуть великоваты, и свободно скользили по руке на манер браслета, но можно было и потерпеть. Главное, что результат того стоил — бросив взгляд в зеркало, я с довольной улыбкой поняла, что образ завершился. В таком виде я себе нравилась.
— Не потеряй, — пригрозила пальцем Катя, включая родительский тон, — А то уши надеру.
Я кивнула и поспешила в прихожую на поиски сумочки и подходящего пальто. И очень вовремя — стоило мне включить верхний свет, как звонок громкой и недовольной трелью возвестил о том, что по мою душу явилась моя лучшая подруга.
— Собралась? — без лишних приветствий спросила Марина, едва перешагнув порог, — Вижу, что да, — добавила она, окидывая меня многозначительным
Я не осталась в долгу, по достоинству оценив наряд подруги, который выглядывал из расстёгнутого черного пальто. Андреева облачилась в короткое платье нежно-салатового цвета с довольно рискованным, почти на грани приличия вырезом. Шею она оставила пустой, сосредоточив внимание потенциальных поклонников на красиво выпирающих ключицах, медного цвета волосы забрала в высокую, искусно растрепанную прическу, в уши вдела аккуратные серьги с изумрудами. И, конечно, туфли на такой высокой шпильке, что, упав с неё, можно было легко свернуть себе шею.
Собственно, я повторю свой вопрос — зачем я ломала голову, если всё внимание будет отдано лишь этой нимфе? Иногда я даже завидовала её красоте. Мне тоже хотелось иметь такую молочно-бледную кожу, которая казалось почти прозрачной, и словно светилась изнутри, добавляя образу Марины какой-то аристократичной таинственности. Но потом я вспоминала, как легко моя подруга обгорала на солнце, и что такие понятия, как красивый шоколадный загар, были ей чужды, и успокаивалась. В конце концов, получить всё было нереально. Но можно было радоваться тому, что имеешь.
— Ты красивая, — искренне улыбнувшись, сказала я, глядя на подругу.
Улыбнувшись так, словно мои слова смутили её, Марина сказала:
— Ты тоже. И я не шучу, — видя, что я хочу возразить, подняла ладонь вверх девушка, — Мне очень нравится, как ты выглядишь сегодня. А за такую задницу лично я готова душу продать кому-нибудь.
— Задница — это у нас семейное! — с улыбкой заявила моя тетя, появляясь в коридоре, пока я натягивала на себя пальто.
— Катя, здравствуйте! — поприветствовала Марина мою родственницу, — А вы чего дома сидите в пятницу вечером? Может быть, с нами поедете?
Но Аржанова-старшая только замахала руками:
— Нет, сегодня я хочу провести тихий вечер дома. А вы повеселитесь хорошенько! Желательно так, чтобы я потом имела возможность долго и со вкусом насмехаться над своей племянницей.
— Не дождешься, — хмыкнула я, целуя тетушку в щеку, — Всё, мы убежали.
У подъезда нас ожидало такси, в котором, собственно, Марина за мной и приехала. Сев в нагретый салон, мы назвали адрес клуба — и устремились вперед, окунаясь в ночную жизнь нашего города.
Снобом я себя никогда не считала. Несмотря на то, что в университете за мной прочно закрепился статус зубрилы и вечного активиста, веселиться я умела и любила. Просто у меня были несколько свои понятия веселья. Я не относилась к числу тех, кто проводил в клубах каждый свой свободный вечер, не только потому, что не любила тратить деньги на ветер, но и потому что не находила в этом удовольствия. По натуре своей я была домоседкой, и танцам предпочитала вечер за хорошей книгой, с кружкой ароматного чая и мягкой музыкой.