Охотница
Шрифт:
– Вроде бы всё на выставке продаётся, кроме уже проданного, - Макс взял у меня буклет.
– Да, вот, тут даже цена указана. Вы хотите её купить?
– Было бы неплохо. Я, знаете ли, давно подумывал сделать себе небольшой подарок. Возможно, время пришло.
Я подумала, что «небольшим» этот подарок можно назвать разве что в шутку - полотно было если и меньше двух квадратных метров, то ненамного, а уж цена... Но вслух я сказала:
– Что ж, если уж покупать картину Гривичева, то как раз сейчас. Макс, вон, считает, что он исписался, а мнению
– Спасибо, - хмыкнул Макс.
– Вы правы, это действительно заметно, - согласился Бошняк и невпопад добавил.
– Гордыня до добра не доводит.
– Прошу прощения?
– Наш знаменитый художник немного... возгордился, скажем так. Начал забывать старых друзей. Это не доведёт его до добра.
– Сие прискорбно, - несколько озадаченно произнёс Макс.
– Кстати, - сказала я.
– У нас ведь с вами, оказывается, есть ещё один общий знакомый. Вернее, был - Владимир Смирнов.
– М-м, да, помню, был такой. Кажется, он плохо кончил?
– Да, - кивнула я, пристально глядя на него.
– Наложил на себя руки.
– Как я и говорил - гордыня наказуема, - Пётр Викторович развёл руками.
– Судьба карает неблагодарных.
– Что вы имеете в виду?
– Только то, что сказал. Надеюсь, что вы, Евгения Андреевна, не станете забывать своих друзей, особенно тех, кто оказал вам важные услуги.
– Ни в коем случае.
– Я рад. Что ж, приятно было повидаться.
– Уже уходите?
– я подняла брови.
– Так рано?
– Что вы, я надеюсь дождаться официального завершения, мне нужно сказать хозяину выставки несколько слов. Но вам наверняка тоже нужно разнообразие в компании? Здесь ведь есть наши знакомые?
– Конечно, - Макс сжал мою руку.
– Нам тоже очень приятно было с вами увидеться.
Мы учтиво раскланялись. Я проводила Петра Викторовича взглядом, выдернула кисть из хватки Макса и, не смущаясь его присутствием, вынула ай-фон и набрала на нём текстовое сообщение для Жени-второй. Можно было быть уверенной, что уж кто-кто, а Макс мне через плечо заглядывать не станет.
Глава 10
– Что ты к нему привязалась?
– недоумевал Макс, когда мы ехали обратно, оставив его машину на стоянке и пересев в мамину.
– Ты же сам сказал - пытаюсь, хоть и запоздало, понять, есть ли какие-нибудь риски в нашем с тобой чудесном превращении.
Макс вздохнул.
– Раньше ты такой недоверчивой не была.
– Раньше со мной ничего подобного и не происходило. Как ты думаешь, к чему были эти слова о гордыне?
– Понятия не имею. Возможно, то, что он рассорился со Смирновым. Если он помог Владимиру Смирнову так же, как нам, у него были все основания считать себя его благодетелем.
– Кстати, - сказала я.
– Володя в предсмертной записке написал, что перестал быть актёром. И, судя от отзывам критиков и знавших его, это правда - мастерства он, быть может, и не растерял, а вот
На этот раз Макс молчал дольше.
– Хотел бы я сказать, что у тебя... что твои подозрения беспочвенны, - наконец произнёс он.
– Мы ведь даже не знаем, пользовались ли они услугами Петра Викторовича, или нет.
– Но?
– Но, быть может, ты и права. Однако, если это произойдёт, что нам помешает обратиться к Петру Викторовичу вторично?
– Мы даже не знаем, возможно ли это, - пробормотала я, вспоминая переданный мне Женей-второй рассказ Мэл о музыканте.
– А почему нет? Может быть, именно этим и объясняются его слова о гордыне - что ни тот, ни другой не захотели просить его о повторной услуге.
– За которую он, держу пари, дерёт три шкуры.
– Возможно, - сдержанно кивнул Макс и замолчал.
Едва оказавшись дома, я отправила смс-ку Жене второй. Ответный звонок пришёл через полчаса.
– Ну, что тебе не терпится?
– недовольно спросила она.
– Я бы и сама позвонила.
– Как успехи в сыскном деле?
– Нормальные. Бошняк отправился прямиком на Вятскую. Я там походила по окрестностям, пришлось полазить по заборам - зато теперь знаю всё, что вокруг.
– Отлично. Встретимся - расскажешь?
– Где и когда?
– Когда хочешь, можно прямо завтра. Кстати, я нашла тех родственников Захаровых. Хочу как раз завтра к ним съездить и расспросить.
– Думаешь, они захотят с тобой говорить?
– Думаю, что да. Я представилась корреспондентом сетевого издания, собирающим сведения о случаях незаконной обработки психики. Мать загулявшего парня уже согласилась со мной встретиться.
– А, ну удачи.
Родственники Захаровых, как, впрочем, и они сами, были отнюдь не бедны - ехать пришлось в загородный посёлок, не из самых элитных, но и не из самых захудалых, где у моих корреспондентов был неплохой особняк. Открыла мне ухоженная, но явно усталая женщина средних лет, ещё в телефонном разговоре представившаяся Надеждой Юрьевной. Для придания правдоподобности своему образу я купила диктофон и, когда меня пригласили в гостиную с камином на втором этаже, демонстративно выставила его на стол:
– Не возражаете?
Надежда Юрьевна покачала головой.
– Честно говоря, я уже не верю, что вы сможете что-то сделать для Никиты. Но... такие вещи должны быть наказуемы.
– Пожалуйста, расскажите по порядку, что случилось с вашим сыном. Когда он познакомился с Петром Викторовичем Бошняком?
– Около года назад. Точно не знаю - я далеко не сразу заинтересовалась этим его новым знакомством. Кажется, их свёл какой-то общий приятель.
– И когда вы начали замечать что-то тревожащее в поведении вашего сына?