Охотник Дарт. Тетралогия
Шрифт:
Почти готовому составу следовало дать остыть, чтобы позже можно было соединить его с фосфором. А пока Йорген расстегнул куртку на неподвижном Кайле и, задрав рубаху, нанес тому на грудь рунную вязь, которая должна была обратить его в живого мертвеца. И успел похвалить себя за предусмотрительность, заставившую в свое время изучить разнообразные построения рунных рисунков и их изменение при нанесении на различные части человеческого тела, что в данный момент позволило скрыть символы под одеждой куклы.
Теперь магу оставалось последнее: залить приготовленный состав в бутыль и флягу и поднять мертвецов.
* * *
Когда подвизавшийся на роль парламентера мужичок объяснил мне, что собирается делать отряд Винсента, я облегченно вздохнул. Похоронить павших в бою товарищей – это дело правильное и нужное. А вкупе с тем, что основная часть дружины моего врага уберется немедленно, и вовсе вызывает мое полное и безоговорочное одобрение. В любом случае, даже если Винсент не смирился с поражением и сейчас попытается отыскать гденибудь мага и увеличить свой отряд за счет наемников, нас это не остановит. Время играет на нас. Как только лошади отдохнут, мы тотчас уйдем в отрыв. Доберемся до постоялого двора, который, помнится, расположен на окраине небольшого села, там возьмем еще пару десятков коней – и галопом к перевалу. Тут осталосьто всего два дневных перехода.
Велев своим людям разрядить арбалеты и отрядить когонибудь, чтобы приготовил перекусить на скорую руку, я остался на месте, контролируя окрестности с помощью сторожевой сети. Береженого, как говорится, боги берегут. И без особого интереса изредка поглядывал на людей Винсента, роющих за дорогой ямы.
Так в полном спокойствии прошел почти час, когда меня потревожило уловленное сторожевой сетью изменение окружающего мира. Один из девяти находящихся у дороги человек исчез. А чуть погодя и второй последовал за ним в мир иной. Похоже, тяжелораненых Винсент бросил и теперь их милосердно добили. Тото и лошадей оставили всего семь.
– Вот же уроды, – в сердцах высказался я, и сидящий неподалеку дядя вопросительно посмотрел на меня:
– Что случилось?
– Да раненых добили, – пояснил я и поинтересовался у Стоуна: – Как думаешь, нашим лошадям хватит часа, чтоб оправиться?
– Если в поводу вести, а не ехать, то да, – поразмыслив, ответил Стоун. – С каретой, правда, сложнее.
– Экипаж бросим, – решил я. – Надо убираться из Империи, пока еще комунибудь не пришло в голову на нас поохотиться.
– А как же леди Ребекка? – недоуменно спросил Алекс.
– Так же, как и мы, – сначала своими ножками, а потом верхом, – пояснил я и попросил воина сэра Говарда: – Займись этим, кстати. Пусть леди заберет из кареты свои драгоценности и коекакие личные вещи, что не станут обузой в пути. А там, глядишь, и двинемся уже из этого леса.
– О, глядика! – прервал меня Стоун. – Опять этот парламентер прется.
– Ага, вижу, – сказал я, посмотрев в сторону дороги.
Ранее я был оповещен сторожевой сетью об отделившемся от группы могильщиков человеке, но поначалу не обратил на него внимания, так как тот прошел всего три десятка
– Что еще могло ему понадобиться?
«Впрочем, к чему гадать – сейчас подойдет, и узнаем», – мелькнула у меня мысль, и я стал спокойно наблюдать за приближающейся человеческой фигуркой. Когда парламентеру оставалось пройти совсем немного, я выбрался изза засеки, и мы встретились с человеком Винсента в неполной паре десятков ярдов от поваленного моими воинами кедра.
– Что, устали и требуется наша помощь? – с сарказмом поинтересовался я у парламентера.
– Нет, – мотнул тот головой и уставился на меня какимто тоскливым, загнанным взглядом. И выпалил как на духу: – От господина Йоргена вам пламенный привет!
Одновременно с этим странным заявлением он выхватил изза спины стеклянную бутыль, наполненную какойто рыжебурой гадостью, и метнул ее в меня. Я успел лишь отшатнуться, но не смог избежать столкновения с летящим в меня предметом. Довольно неказистый мужичонка метнул свой подарок с такой ловкостью и скоростью, что я даже не успел осознать, что все это значит. Просто рефлекторно отдернулся, уходя в сторону от встречи с летящей бутылью.
Но бросок удался. Да и сложно было не попасть в такую крупную цель, как человек, с расстояния два ярда. Стеклянная посудина врезалась в льдинку преградившей ей путь личной защиты. Только лучше бы эта бутыль ударила в меня… Может, не разбилась бы… А так жахнула осколками стекла в стороны, а на меня пролился поток обжигающего пламени…
Я непроизвольно вскрикнул, когда жар опалил мне лицо, и отскочил в сторону, разрывая дистанцию с подлым врагом. Упав наземь, покатился по траве, стараясь сбить охватившее мою голову и туловище пламя. Но эта горящая дрянь, которой меня окатило, не гасла ни на мгновение. И, что хуже всего, совсем не походила на простой огонь. Скорее подошло бы сравнение с раскаленным металлом. Казалось, открытые участки кожи сгорели уже до костей… А дальше только хуже стало: возникло ощущение, что меня погрузили в огненную купель… И я потерял сознание от жуткой боли, терзавшей мое тело.
* * *
Пробуждение оказалось донельзя странным – сначала мне казалось, что я тону в какойто глубокой, непроглядной трясине, сдавливающей мое тело со всех сторон, а потом в меня словно хлынул поток живительных сил. Сковывающая меня тяжесть исчезла, вместе с этим развеялся окружающий мрак. А следом пришла боль… Поначалу почудилось, что на меня кипятком плеснули, и я, не удержавшись, застонал.
– Ты гляди, живучий какой, мерзавец, – донесся до меня чейто восхищенный голос.
– Я же говорил, что могу хоть с порога смерти вытащить, – самодовольно ответил ктото. – Раз сразу не сдох, то восстановить его для меня не проблема.
Превозмогая боль, я разлепил глаза и проморгался. Увиденное меня совсем не обрадовало. Я лежал на земле, а рядом сгрудились латники Винсента. И он сам, как я понял.
«Какой же я идиот… Просто осел тупоголовый… Которого обыграли как наивного болвана, – проклял я свою доверчивость и наивность, приведшую к такой трагической развязке. – И всех своей глупостью на смерть обрек…»