Охотник из снов
Шрифт:
Сайфер так резко набросился на неё, что она охнула.
— Что ты только что сказала?
Она постаралась повторить поточнее:
— Сегодня первый день…
— Я не про то. В конце.
Ей понадобилась секунда, чтобы вспомнить:
— Про движение к цели?
— Да, где ты это слышала?
— Папа часто повторял эти слова. Они имеют для тебя какой-то особый смысл?
Он посмотрел на клятву у себя на предплечье.
— Эта старая поговорка шумерских демонов. Что-то вроде нашего боевого клича. Я никогда не слышал,
Она коснулась замысловатого текста, который не могла прочесть.
— Эта фраза написана у тебя на руке?
— В том числе.
— А остальное?
Он отнял у неё руку.
— Напоминание о том, через что я прошёл. Призыв не сдаваться, не испробовав крови.
— Сайфер…
— Симона! — Крик Джесси эхом прокатился по комнате прежде, чем он сам влетел сквозь стену. — Смотри скорее!
Он схватил шнур жалюзи и поднял их.
Отшатнувшись, Симона врезалась в Сайфера — из окна на неё уставились жуткие красные глаза.
ГЛАВА 7
Сайфер инстинктивно встал между Симоной и окном, за которым, с ненавистью глядя на них, висел Кайафас. Черные волосы кольцами вились вокруг покрытой пузырями морды.
Демон с криком попробовал взорвать цветное стекло, но соль отразила удар в него самого. Выругавшись, он уклонился и криво усмехнулся Сайферу:
— Ты ведь не думаешь, что этот примитив спасет вас от меня?
Тот негромко и зло засмеялся:
— У меня глюки? Или тебе только что влетело? Наверное, бесит, когда на тебя нападает соль. Вот что бывает с теми, кто наполовину слизняк.
Кайафас поднял руки, будто снова собираясь ударить в окно молнией, но сдержался.
— Вы не сможете сидеть внутри вечно.
— Это точно, но можем просидеть достаточно долго, чтобы испортить лучший день в твоей жизни.
Кайафас зашипел в ответ. Его взгляд скользнул за спину Сайфера на Симону, которую тот обнимал за талию.
— Очаровательно… Вместо того чтобы запугивать людей, ты их теперь защищаешь. Если в самом деле хочешь её спасти, выходи, я убью тебя и оставлю её в покое.
— Это бы сработало, если бы не браслеты, которые нам подарила Сатара. Умру я — умрет Симона. Раздели нас, и я, может быть, подумаю над твоим предложением.
Кайафас раздраженно фыркнул:
— Не веришь мне?
«Доверие…»
Это слово будто вернуло его в детство. Он тогда едва научился ходить и был так голоден, что сделал бы ради еды что угодно. Зима выдалась суровая, весь урожай был съеден. Как-то Сайфер заметил на карнизе какого-то дома остывающий хлеб, но не мог дотянуться и достать его. Почти час он искал, на что встать или чем сбить хлеб, но ничего не получалось.
Умирая от голода и досады, он в слезах вернулся домой, где к нему подошел Кайафас:
— В чем дело, крысеныш?
Он по глупости всё выложил.
— Скажи мне где это, и я с тобой поделюсь.
— Это
Кайафас несогласно поцокал языком:
— Его съедят люди. Разве не лучше иметь половину, чем совсем ничего? Доверься мне, крысеныш. Я с тобой поделюсь.
Сайфер согласился, отвел его на место, а потом смотрел, как тот ест свежий хлеб, и плакал. Хуже всего было то, что в отличие от него Кайафасу не требовалась обычная еда, он питался кровью. Он поступил так только из подлости. А когда Сайфер пожаловался матери, та ударила его по лицу с такой силой, что рассекла губу.
— Если ты неполноценный демон и не в состоянии самостоятельно добыть еду, ты её не заслуживаешь. — Мать всегда так делала, мечтая взрастить в нем ненависть и злобу.
Доверие — удел дураков. Никогда больше он не поверит Кайафасу.
— Ничуть. Отдай ключ, и, как только она будет свободна, мы с тобой сразимся.
— У меня его нет.
Похоже, он не лжёт.
— Я так и думал. Ты и не собирался выполнять свою часть сделки. Ты, брат, не меняешься.
Кайафас дёрнулся к окну, и его лицо ярко осветило всю раму.
— С каким наслаждением я тебя прикончу!
Сайфер не спеша подошел к окну, взялся за шнур и со словами: «Маме — мои наихудшие пожелания» — опустил шторы.
Симона не знала, чему удивляться больше. Тому, что за её окном маячит омерзительный демон, или тому, что вышеупомянутый демон — брат сексуального красавчика, который стоит напротив.
— Он ведь на самом деле тебе не брат?
— Ты разве не видишь сходства?
— Ну, поскольку у тебя обычно кожа не покрывается кипящими пузырями, а глаза не наливаются кровью, не особо.
— Он тоже чаще всего выглядит по-другому. Просто выпендривается, чтобы пугать людей. Жалкий дилетант.
— У тебя получилось бы лучше?
Она и моргнуть не успела, как Сайфер взлетел к потолку и превратился в густую тень, которая расползлась на полкомнаты. Изо рта показались клыки, глаза засияли тошнотворным желтым. Потом его охватило пламя.
Симона, попятившись, споткнулась.
— Да, — прохрипел он потусторонним голосом. — У меня получилось бы куда лучше.
В следующее мгновение он снова стал человеком.
— Мой отец — Фобетор, греческий бог кошмаров. А отец Кайафаса — какой-то пожиратель плоти, которого Арес натравливал на врагов за смешки и шуточки. Мой брат напрочь лишен вкуса и стиля. Пижон-неумеха, который по глупости считает, что утробный демонический голос и красные глаза заставят всех вокруг обмочиться от страха.
Почему-то его пламенная речь её рассмешила.
— Ясно… Да у вас просто братское соперничество!
Сайфер фыркнул:
— Кайафас мне не соперник. Ни в коем случае. — Он поиграл желваками и побарабанил пальцами по бедру, будто обдумывая какой-то вопрос и не находя верного ответа. — Сатара знает, что ему не хватит сил убить меня. Тогда зачем посылать его за мной?