Охотник на оборотней
Шрифт:
— И что из того?
— Кто-то «мочит» синие шлемы, ты понимаешь?
— Хм… Но почему синие, а не желтые или черные, скажем?
— Пока не знаю. Хорошо бы выяснить у кого-нибудь, как можно более подробнее, кто знаком с молодежными бандами, что это за группировка «Оборотни», объединенная эмблемой оборотня на синих шлемах защиты головы! Я толковал с их вожаком. Но на самом деле у нас на них ничего серьезного нет в базе данных. Надо будет найти байкера, что ли, разузнать…
— Так я тебе помогу! У меня есть знакомая журналистка городской газеты Синцова Мария. Она ведет молодежную тематику. Она, наверняка,
Олеся Викторовна взяла в руки с тумбочки сотовый, пригубила ликера, наманикюренными пальчиками покопалась в телефонной базе памяти и нажала кнопку соединения. Ей ответили. Подруги минут пятнадцать общались на самые разные темы: о косметике, о погоде, о новом универмаге женской одежды в городе и его ассортименте, о новых сериях сериала, и еще о многом. Петр покорно молчал и потягивал ликер малюсенькими глоточками. Наконец, Олеся попросила подругу «помочь нашей доблестной милиции информацией». На вопрос Олеси знает ли журналистка что-нибудь особенное, специфичное о молодежной группировке «Оборотни», что гоняет на мотоциклах, и члены которой надевают синие шлемы с эмблемой оскалившегося оборотня, та сразу же сказала:
— Что б я, да не знала! Есть такие. Они не относятся к обычным байкерам. Они обособленная группировка. Мощная, кстати. Называются клубом общественно-патриотическим «Оборотни». Коротко и ясно. Лидер группировки — Стилет, взрослый парень лет двадцати пяти. В офисе газеты у меня есть на них отдельная папочка.
— Я не ошиблась в тебе, Маруся! — улыбнулась Олеся Ташкова. — Вот бы на эту папочку моему любимому сыщику взглянуть!
— Слушай, а что если мы завтра встретимся в нашем кафе, в обед? Я парня захвачу, Петром звать, он наш опер. А ты папочку прихвати. Посидим в перерыв, ты и на работу вернешься к концу обеда. Угу?
— Обед у нас с двенадцати. Так что к двенадцати и жду тебя с твоим Пинкертоном в кафе!
Две женщины послали друг другу воздушные поцелуи и распрощались. Петр с нетерпением смотрел на Олесю. Та сделала паузу и сказала:
— Есть для нас информация. Неофициальное досье на «Оборотней». В полдень, завтра, встречаемся в кафе с источником.
Журналистке Синцовой становилось известно многое о событиях и людях в городе. Рыжеволосая, бойкая, она отличалась тем, что постоянно задавал вопросы интересующим ее людям, подчас назойливые и даже бестактные. Впоследствии она не раз теребила оперуполномоченного Петра Прокопчука с целью раздобыть материал для сенсационного репортажа на криминальную тематику. Не важно, какой материал. Хоть по каннибализму! Лишь бы то была «горячая тема». Тяга к тайнам и расследованиям изначально жила в ее душе и крови.
Петр продолжал настойчиво звонить во входную дверь. Ответили минуты через три, не меньше. Наконец. У порога раздались шаркающие шаги.
— Кто там? — спросил женский голос.
— Ковыль Дмитрий Семенович дома? — официально спросил Прокопчук.
— А кто его спрашивает?
— Это из милиции. Откройте дверь, пожалуйста.
— Нет его дома. А зачем он вам?
— По делу. Откройте дверь! Так и будем через нее разговаривать?
— А вы покажите удостоверение, скажите фамилию свою. Ходят тут всякие. И милиция, и пожарники, и налоговики,
— Моя фамилия — Прокопчук Петр Андреевич. Вот мое удостоверение, — он поднес «корочку» к глазку. — Откроете, или нет, женщина? Мне с ним переговорить надо. Ничего плохого я ему не сделаю. Это ему, прежде всего надо, поймите!
После паузы дверь приоткрылась, женщина лет пятидесяти с тростью. Посмотрела на удостоверение еще раз, не скидывая при этом запорную цепочку. Потом все же открыла. Петр вошел в квартиру и спросил женщину:
— Дмитрий Ковыль — ваш сын?
— Да уж. Он опять во что-то вляпался?
— Пока, вроде, нет. Я уже говорил, что я — оперуполномоченный Прокопчук Петр Андреевич. А вас как мне называть?
— Ольга Владимировна.
— Так вот, Ольга Владимировна! Дмитрию грозит опасность. Где его можно найти?
— Да я сама волнуюсь! Ушел в гараж три дня назад, и с тех пор ни ответа, ни привета! Мотоцикл он продавал. Он хоть и балбес, но всегда мне отзванивался, говорил, где ночует, куда уезжает. А сотовый его звонит, но трубку никто не берет. Я уж сама собиралась в милицию!
— Гараж тот, где находится?
— На Лысой Горке, — хлюпнула носом Ольга Владимировна. — Бокс № 117.
— А где он еще может проводить время? У девушки своей? — спросил Петр.
— Да он в гараже этом дневал и ночевал. Все с этими мотоциклами возился. Девчонка его звонила сюда на городской телефон. Такая же «оторва»! Говорит, тоже три дня ей не звонил и на вызов не отвечает. Странно это! А я только поле перелома ноги. Мне тяжело из дома выходить.
— А мог он запить, загулять, в другой город уехать, наконец?
— Да не переносит он спиртного! Организм такой! А если б уехал — я бы первая знала, куда и когда. Он, как сын — заботливый. Помогите его найти… — едва не заплакала женщина.
— Знаете, что! Я сейчас поеду в отделение. Потом на Лысую горку. Давайте ваш телефон, я запишу. Как узнаю что-нибудь, я дам вам знать!
Женщина взяла со столика ручку и блокнот, и стала записывать цифры на бумагу.
Петр с задумчивостью смотрел на синий шлем с наклейкой в виде оборотня, лежащий на самой чистой полке в гараже. Позади, маялись, как обычно, недовольные и шокированные понятые. Вокруг входа в гараж скопилось уже немало автовладельцев. Два милиционера лениво отгоняли их назад. Все ждали экспертов. Ковыль Дмитрий Семенович, он же Стилет, лидер молодежной банды «Оборотни», лежал на бетонном полу. На голой спине его были видны порезы, похожие на хирургические. Красное высохшее пятно под телом было очень большим. И без экспертов было видно, что Стилета убили ударом либо ножа, либо кинжала, в левый бок на уровне сердца. Рядом с ним лежал моток скотча и несколько коротких отрезков его. По всей видимости, скотч использовали для затыкания рта лидеру «Оборотней». Видимо, кому-то нужна была информация от этого парня. А может быть что-то еще. Три мотоцикла стояли нетронутыми в ряд. Вряд ли его убили из-за этих двухколесных «коней». Прокопчук вышел из кирпичных стен гаража на улицу. Отошел от толпы подальше, достал сотовый и небольшой клочок бумаги. Он стоял и колебался: звонить, или не звонить? Наконец, он сплюнул на асфальт в сердцах, и вслух сказал: