Охотник на звездном снегу
Шрифт:
Недурственно. И коктайл— в меру крепкий, в меру тягучий, в меру сладкий даже, — и вид из апартаментов.
Море деликатно плескалось у самых ног. Некрупный естественный спутник Цезарии, повисший над самой водою, своим светом отметил подобие лунной дорожки… скорее, тропинки, убегающей из темного леса к далекому горизонту.
Но в темном лесу было довольно неплохо, и Лекс это оценил: тепло — те же градусов пятнадцать, что и днем, — красиво — в свете звезд клыкастые скалы выглядели до неприличия романтично, — вкусно — коктейль,
Лекс неожиданно понял, что такой вот красивый вечерок выдастся еще нескоро, потому как попал он в жернова чужих игр, от чего всегда старательно бегал, и теперь не был властен над своей судьбой — во всяком случае, распоряжался ею в гораздо меньшей степени, нежели пару дней назад.
Впрочем, это мы еще посмотрим, подумал Лекс, старательно прихлебывая из бокала. Поглядим, Эмпузу им в качель, как они со мной справятся.
Однако о неприятном и тревожном думать все-таки не хотелось, и уже через секунду мысли Лекса обратились к Марсии.
…судя по тому, как ёкает где-то в желудке, это влюбленность. Если бы ёкало в другом месте, то о чувствах не могло бы идти и речи… но тут иной случай. Даже странно. А почему — странно? Она в моем вкусе, даже очень… а ведь иногда хочется не просто совершить определенное количество фрикций, но и поволноваться, позаглядывать в глаза, с радостью отражаясь там и зная, что она отражается в тебе… и хочется балдеть, держа ее руку в своей, и разговаривать, и спорить, радуясь, когда думаешь одинаково… и целоваться — только целоваться, до иссохших губ… и гулять под такими вот звездами, и просто купаться ночью… хотя нет, это я уже загнул. Просто так купаться ночью по меньшей мере глупо.
Лекс вдруг подумал о женитьбе.
…а что? ведь когда-нибудь придется. Это, наверное, здорово — всегда вдвоем… тапочки, уют, дети… жалко, что собственное детство уже прошло. Никаких забот, никаких хлопот… да что за бред лезет в голову?!. Такое впечатление, что сам себя уговариваю сунуть пальцы в розетку — кстати, о детях.
Лекс вспомнил, как в школе смотрел на старших приятелей-женатиков: с определенной завистью — к статусу, к тому, что вот они уже взрослые, уже независимые, им никто не указ… а больше ничего хорошего в этом, пожалуй, и нету.
Он сделал хороший глоток, чувствуя, как вязкое тепло проникает в пищевод и разносится по всему телу.
…нет, похоже, что кто-то будто бы мне засовывает в голову эти дурацкие мысли. Какие, к Эмпузе, могут быть женитьбы? Мне только двадцать лет, вся Вселенная — вон она — под ногами, и вопрос размножения интересен только как процесс, уж извините. Ручки-пальчики, щечки-поцелуйчики — не до этого, время дорого, оно, это время, не терпит невнимательных и расточительных… что-то такое снилось мне намедни, кстати говоря… помнится, престранная свадебка была, на болоте… или это какие-то ассоциации, вызванные поименованием титулом Наследника? А ведь действительно…
Лекс вспомнил, что во время церемонии старичок, вручавший ему перстень, что-то такое говорил о семье, о продолжении
Позади раздался легкий шорох. Лекс обернулся, расплескав коктейль на колени.
В неярком свете маленькой луны он увидел Марсию.
Глава 11
— …все-таки холодновато.
Лекс встал с кровати и подошел к консоли управления. Через несколько секунд панели потолка с легким гудением сошлись, но звезды все равно продолжали невозмутимо пялиться из далеких пустых глубин обитой траурным бархатом коробки Вселенной.
— Принеси мне еще вина, — попросила Марсия каким-то тоненьким голоском.
Лекс посмотрел на нее.
Марсия сидела на кровати. Она подобрала с пола одеяло и прикрылась им — так, как это обычно делают в кино, то есть спрятав грудь и оставив открытыми руки.
Ее смуглая кожа в мертвящем свете звезд казалась совсем темной, но еще чернее были волосы и особенно глаза — две бездонные ямы на поверхности далекого спутника неизвестной планеты в чужой галактике.
Лекс отвернулся, взял две бутылки и еще один бокал — со льдом. Подошел к кровати, поставил бутылки на пол.
— А зачем лед? — спросила Марсия, глядя, как он наливает вино и крепкое в бокалы. — Здесь же еще есть…
— Уже нету, — усмехнулся Лекс и протянул ей бокал. — Ты же последнее на меня… высыпала.
Марсия взяла бокал, сделала глоток и вернула его Лексу.
— Скоро рассветет, — негромко сказал он.
— Да… уже скоро. Иди ко мне… нет, подожди, просто полежи рядом… ты не сердишься? Я немножечко устала. Сейчас… там все чуточку отдохнет, и я опять смогу…
Она тесно прижалась к Лексу и потерлась лицом о его плечо.
Он почувствовал влагу — нет, это не был поцелуй, губы Марсии были сухими и горячими…
— Ты плачешь?..
— Нет, мой милый…
Он повернулся на бок, обнял ее, провел рукой по лицу.
— Что-то случилось, ласковая?.. Она поцеловала его ладонь.
— Нет… Просто… я подумала, что будет дальше… с тобой, со мной… я… я люблю тебя. Я хочу быть с тобой… всегда.
Она всхлипнула.
Так. А вот здесь мы поставим холодильник. Я, господа, видел намедни сон: пришли две крысы… и так далее. По тексту.
— Успокойся, родная, все будет хорошо…
— Ой… у меня там… еще немножечко больно…
— Тише, тише… не буду…
Лекс перевернул ее на спину и провел языком по теплому и влажному.
— …ах… н-ну что ты… ой… о-ой… еще… еще… еще!!!
Лекс отпил глоток крепкого, шевельнул полусвернутой челюстью — вот ведь расстарался — и стал гладить вздрагивающее тело Марсии, осторожно касаясь худеньких лопаток, проводя ладонью ниже — по гладкому изгибу, до круглой красивой попы… до чего же она красива, когда раздета, это так нечасто случается… привыкли дамы скрывать свои отвисшие груди, дряблые животы и плоские задницы под более или менее изящными тряпками… тепленькая, гладенькая… ух.