Охотник за разумом. Особый отдел ФБР по расследованию серийных убийств
Шрифт:
О каждом из пяти убийств он рассказывал строго по порядку, будто смакуя воспоминания. Добравшись до последней жертвы, убийца отметил одну деталь, на которую только сейчас обратил внимание: он закрыл девушке лицо.
На этом моменте я его прервал:
– Чарли, вот что я тебе скажу. У тебя проблемы с женщинами. Когда ты совершил первое убийство, с деньгами у тебя было туговато. Неудивительно, что парень далеко за двадцать, выполняющий недостойную его работу, будет злиться на жизнь и чувствовать, что попусту ее прожигает.
Он нехотя кивнул. Что ж, пока неплохо. Хотя я не сказал ничего такого,
– Ты слишком много пил, – продолжал я, – наделал долгов. Постоянно ссорился со своей женщиной. – Он не говорил мне, что жил с кем-то, но я почти не сомневался. – А по ночам, когда совсем прижимало, ты выходил на охоту. Конечно, охотиться на собственную подружку как-то не с руки, и ты выплескивал накопившееся на других.
По невербальным признакам я видел, как он открывается. Я располагал весьма скудной информацией, но решил продолжать:
– Но последнюю жертву ты прикончил намного нежнее. Она не такая. Ты позволил ей одеться, после того как изнасиловал ее. Ты закрыл ей лицо, чего не делал с предыдущими четырьмя. В отличие от тех случаев, последнее убийство не принесло тебе удовольствия.
Когда объект анализа начинает слушать тебя во все уши, становится ясно, что он на крючке. Этому трюку я научился на бесчисленных интервью в тюрьмах и раз за разом применял его на допросах. Я видел, что полностью завладел вниманием Чарли.
– Она сказала тебе нечто такое, из-за чего тебе расхотелось ее убивать, но ты все равно это сделал.
Внезапно Дэвис покраснел как рак и будто погрузился в транс. По его глазам я видел, что мыслями он вернулся к тому дню. Наконец он робко признался, что у мужа той женщины были проблемы со здоровьем и что она за него сильно переживала. Он тяжело болел, едва ли не лежал при смерти. Блефовала жертва или нет, я не знаю и вряд ли смогу выяснить. Но на Дэвиса ее слова явно произвели сильное впечатление.
– Я не прятал лицо, – пояснил он. – Она могла меня узнать, так что ее все равно пришлось убить.
Немного погодя я спросил:
– Ты ведь что-то у нее забрал, верно?
Чарли снова кивнул, подтвердив, что забрал из кошелька рождественскую фотографию ее семьи: жертва, муж и ребенок.
Хотя я никогда раньше не встречался с Дэвисом, у меня уже начало складываться о нем определенное впечатление. Я добавил:
– И на кладбище ты тоже был, да, Чарли?
Судя по краске, красноречиво залившей лицо, насильник отслеживал все новости по делу об убийстве и знал, где похоронили жертву.
– Ты отправился туда, потому что испытывал угрызения совести. Но на могилу ты пришел не с пустыми руками.
Прочие заключенные хранили молчание, жадно слушая. Они никогда не видели Дэвиса в таком состоянии. Я настойчиво повторил:
– Ты что-то принес на могилу. Что именно, Чарли? То фото?
Он только кивнул и бессильно уронил голову.
Ловкость рук и никакого мошенничества, хотя остальные сочли бы мой фокус сущим колдовством. Ясное дело, я лишь высказывал догадки, но они строились на квалификации, исследованиях и практическом опыте, который мы с коллегами успели накопить и продолжали кропотливо собирать. Например, мы выяснили, что старая быль об убийцах, приходящих на могилу своей жертвы, чаще всего оказывается
Поведение – зеркало личности.
Причина, по которой наша работа просто необходима, состоит в изменчивой природе самой преступности. Мы все наслышаны об убийствах на почве наркотиков, чумой накрывших чуть ли не каждый город. О перестрелках, ставших столь обыденным проявлением национального позора. И все же большая часть преступлений, особенно совершенных с особой жестокостью, раньше случалась между людьми, так или иначе знакомыми друг с другом.
Теперь картина меняется. В каких-то 1960-х раскрываемость убийств в США переваливала за 90 %. Но и эта цифра более не актуальна. Сегодня, несмотря на впечатляющий прогресс в науке и технике, несмотря на приход компьютерной эры, несмотря на рост числа полицейских, качества и глубины их подготовки и оснащения, чисто убийств продолжает расти, а их раскрываемость – падать. Все больше преступлений совершается в отношении незнакомцев, и в большинстве случаев для них нет никакого очевидного или хотя бы логичного мотива.
Ранее правоохранительные органы относительно легко раскрывали большинство убийств и других насильственных преступлений. Они являлись следствием и выражением вполне обыденных эмоций, достигших апогея: злости, жадности, зависти, жажды наживы или возмездия. Как только эмоциональный мотив был удовлетворен, порыв к насилию угасал и дальше не распространялся. Да, жертва обязательно была, но полиция имела точное представление, кого или что надо искать.
Но в последние годы преступления против личности все чаще проявляются в новом обличье. Они становятся продолжающимися. Серийные преступники не остановятся, пока их не поймают; они учатся, становятся все опытнее и опаснее, непрерывно совершенствуя свои тактики и подходы от одного эпизода к другому. Слово «проявляются» я использовал не случайно; конечно, такие преступления известны еще со времен грозы Лондона эпохи 1880-х Джека-потрошителя, который считается первым в современной истории серийным убийцей. Кстати, по причинам, которые я укажу позже, серийными убийцами почти всегда становятся мужчины.
Однако феномен серийных убийств может быть куда старше, чем мы себе представляем. Сохранившиеся по сей день истории и легенды о ведьмах, оборотнях и вампирах – это не более чем попытка объяснить жестокие, извращенные акты насилия, которые в маленьких сплоченных поселениях Европы или ранней Америки никто был не в силах объяснить, хотя сегодня они воспринимаются как нечто обыденное. А тогда считалось, что чудовищем может быть только сверхъестественное создание, но никак не обычный человек.
Из всех жестоких преступников самыми отталкивающими, хитрыми и приводящими в замешательство личностями обладают именно серийные убийцы и насильники. В свою очередь, это связано с тем, что в основе их мотивов лежат куда более сложные факторы, чем те примитивные устремления, которые мы отметили ранее. Уже поэтому их образ действий может изрядно сбивать с толку, да и вообще отсекает банальные переживания вроде сочувствия, вины или угрызений совести.
Порой единственный способ изловить маньяков – это научиться думать, как они.