Охотник за смертью: Честь

Грин Саймон

Окинув взглядом Оуэна и Хэйзел, Мун повернулся к Бонни и протянул руку, чтобы поддержать ее, но она в том совершенно не нуждалась.

Хэйзел приблизилась к Оуэну.

— Скажи мне, что это часть хитрого плана, — шепнула ему она.

— Все это часть хитрого плана, — ответил тот.

— Тогда скажи, как ты его представляешь.

— Сейчас я всего лишь пытаюсь сохранить нам жизнь, — тихо произнес Дезсталкер. — Я в самом деле боюсь переоценить наши возможности. Неизвестно, кто победит. Может, мы, а может, они. Я не хочу проверять.

Оглядевшись, Хэйзел недоуменно пожала плечами.

— И

все же я считаю, что мы смогли бы выпотрошить эти металлические задницы. Хотя я определенно за то, чтобы сначала испробовать другие варианты. Надави посильнее на Муна. Я чувствую, тебе уже удалось к нему пробиться, под конец он заговорил почти как человек. Не поддавайся на провокации, Оуэн. Держись.

— Неужели так заметно? — удивился он. — Если бы ты знала, как меня подмывает разнести всю эту чертову лабораторию в пух и прах. Все, что здесь творится, ужасно, бесчеловечно, аморально. Это то, против чего мы боролись во время Восстания. И все же не имеем права рисковать. Кто-то из нас должен выжить, чтобы предупредить человечество.

— Понимаю, — согласилась Хэйзел. — А все, что у тебя на душе, внешне вовсе не заметно. Просто я тебя знаю лучше других. Тебе не кажется, что это напоминает Склеп? Я имею в виду то, что сделали с твоими людьми на Виримонде?

— Большинство из бедняг еще живы, хотя их жизнь превратилась в ад. Поэтому наш план должен не только изолировать хэйденов, но также освободить пленников. А поскольку строить планы — не единственное, что я умею делать…

— Ты что-нибудь придумаешь. Даром, что ли, ты у нас ученый. Главное, не забудь подать мне сигнал, когда действовать. Действовать я люблю.

Впервые за последнее время кончики губ Оуэна невольно дернулись в улыбке.

— Не только ты, но и твои альтернативные версии. В этом вопросе у вас есть несомненное сходство.

— Ты ведь не позволил бы им убить Бонни?

— Конечно, нет. Но я также не мог позволить ей втянуть нас в драку. Еще не время. Мун со своими приспешниками только и ждали случая показать нам, кто здесь хозяин. Будем надеяться, что теперь они немного утихомирятся. — Так что у тебя за план?

— Смотри и слушай внимательно. Мы должны разузнать как можно больше обо всем, что здесь происходит.

— Разве мало того, что мы уже знаем? Эти садисты превратили людей в подопытных кроликов. Они творят зло, которому нет названия. Так что же еще нам нужно узнать?

— Насколько далеко они продвинулись в создании нового поколения хэйденов. На что способны новые модели киборгов, сколько их находится на Брамине и сколько на других базах хэйденов. Передать эту информацию Империи для нас сейчас важнее всего. Даже важнее мести.

Хэйзел устремила на друга пронзительный взгляд:

— Даже важнее наших жизней?

— Может, и так. Я ощущаю свою причастность ко многому, что здесь происходит. Я обязан сделать все возможное, чтобы положить этому конец.

— Не волнуйся, — сказала Хэйзел. — Как только выясним все что нужно, мы прикроем эту проклятую лавочку. Во что бы то ни стало.

— Не забудь о заложниках, — напомнил ей Оуэн. Хэйзел обвела взглядом лабораторию.

— Этим беднягам можно только помочь умереть.

— Допускаю. Но наш долг — попытаться их спасти.

— Любопытное

дело, — произнес Мун. — Сколько вы меж собой ни говорите, я не могу разобрать ни слова, несмотря на свой обостренный слух. Вы даже не пользуетесь имплантированными датчиками, я бы заметил. Неужели Лабиринт наделил вас чем-то вроде телепатии?

— Чем-то вроде, — подтвердил Оуэн. — У тех, кто прошел Лабиринт, существует ментальная связь. Если бы ты остался с нами, ты бы тоже ее приобрел. А сейчас давай вернемся к делам.

Мун кивнул:

— Можешь говорить все, что ты думаешь. Не стесняйся в выражениях и угрозах. Словом, выкладывай.

— Вы меня предали. Вы все. Я не за этим освободил вас из Гробницы.

— Не важно, по какой причине ты открыл Гробницу, — спокойно заметил Мун. — Хэйденов все равно бы освободили, потому что это было неизбежно. Не ты, так кто-нибудь другой из вашей Семьи. Например, Дэвид.

— Любопытно, — заметила Хэйзел. — Ты начал говорить их вместо нас. Что бы это значило? Может, все, что здесь происходит, не слишком приходится тебе по вкусу?

— Помнится, у людей есть выражение «цепляться за соломинку». Думаю, в данном случае оно весьма кстати, — ответил Мун. — Следуйте за мной.

— Конечно, — ответил Оуэн. — Мы еще не прошли всех кругов ада. Да, Мун?

Они поднялись на следующий этаж в лабораторию, где царила гробовая тишина. Здесь в крошечных клетушках длинными рядами лежали мужчины и женщины: глаза у всех закрыты, лица неподвижны. Их головы посредством металлических штырей, вмонтированных в отверстия в затылках, соединялись с какими-то странными приборами. После ужасов, которые царили в предыдущей лаборатории, увиденное здесь казалось цветочками. Однако видимая безмятежность картины внушила Оуэну подозрения. Он бросил на Муна вопросительный взгляд.

— Мы проводим исследования эсп-способностей, — пояснил тот. — Во время первого Крестового Похода о них почти ничего не знали; теперь они стали широко распространены среди человечества. Эта своеобразная сила, которая имеет не технократическую природу, а является порождением неведомых глубин обыкновенного мозга, вызывает у хэйденов восхищение. Они хотят овладеть ею и потому следят за картиной физических изменений в тканях мозга тех людей, которые обладают эсп-способностями. С логической точки зрения, эти явления остаются загадкой. Не имея никаких очевидных источников энергии, эсперы способны творить чудеса, которые хэйдены при всей своей технической оснащенности повторить не в состоянии. Чтобы разгадать эту загадку, хэйдены постоянно подвергают разрушительному воздействию те или иные участки мозга, полагая, что это поможет пролить свет на проблему.

— И эта пытка будет продолжаться до тех пор, пока бедняги не умрут, — констатировала Бонни.

Миднайт мельком взглянула на Оуэна, но ничего, не сказала.

— Но ты ведь тоже не одобряешь этого? Да, Мун? — спросил Оуэн.

— Не важно, — ответил тот. — Хэйдены делают то, что предписано им судьбой. В этот процесс не дозволено вмешиваться.

— Что с тобой, Мун? — спросила Хэйзел. — Ты слабеешь. Еще минута — и ты забудешь о том, кто ты есть, и начнешь мыслить самостоятельно.