Охотник за смертью: Война
Шрифт:
— Отлично, — одобрительно сказал Джиль. — Ты заговорил, как Дезсталкер. Большой путь ты прошел, историк.
— И если мне не всегда нравится, что я собой сделал, кого мне винить? — продолжал Оуэн. — Иногда мне кажется, что я стал именно тем, чего всегда терпеть не мог. Воин, движимый местью. Пешка в игре моего отца ради ниспровержения императрицы. Очередной варвар у ворот Империи.
Наступило неловкое молчание, которое прервал тревожный звонок экрана. Джиль переключился на новый сигнал, и Голгофа исчезла, сменившись изображением Финли Кэмпбелла, Евангелины Шрек и Джулиана Ская. У них был такой вид, будто они очень спешат.
— Чего
— Опиши ситуацию подробнее, — потребовал Джиль. — Кто сейчас побеждает?
— Зависит от того, с кем ты говоришь, — ответила Евангелина. — Структура управления противника распадается невероятно быстро, и мы пытаемся это использовать, но пока что здесь неустойчивое равновесие. Нужна только искра, чтобы воспламенить людей. Но тут еще чертова уйма войск и людей из службы безопасности, и они вооружены куда как лучше наших людей. Так что вы нам нужны. Ваша сила может решить исход всего дела. Видит Бог, как вы нам нужны.
Мы бьемся на стольких фронтах, что трудно добиться серьезного прорыва.
— А что там с хэйденами? — врезался в разговор Оуэн. — Я беспокоюсь, потому что это я пробудил их в их Гробнице в час нужды, но ведь они были официальными Врагами Человечества до появления Шаба. Они прилично себя ведут?
— На удивление да, — ответил Джулиан Скай. — Их корабли бьют лишь по тем целям, которые мы им указываем, а их наземные действия — просто благословение для нас. В половине случаев солдаты не решаются с ними схватиться и бегут. И я их отлично понимаю. Но в целом Измененные ведут себя безупречно. Как нам доложили, они даже берут пленных вместо того, чтобы убивать все, что движется, и это удивило всех. В том числе и пленных. Может быть, они в своей Гробнице обрели Бога. Так что это была одна из лучших твоих идей, Дезсталкер.
— Верно, — подтвердила Евангелина. — Теперь, если вы довольны, вернемся к более срочным делам, а именно — к этой нечестивой каше в Бесконечном Параде…
— Короче, тащите сюда свою задницу, — отрезал Финли. — И поскорее. Мы должны удержать город.
— Понял, — ответил Оуэн. — Сейчас будем. Не для того мы проделали такой путь, чтобы упустить финал.
Финли кивнул и отключился. Не успели еще их серьезные лица погаснуть на экране, как пришел еще один сигнал. Когда новое лицо заполнило экран, все в зале вздрогнули, и все руки инстинктивно метнулись к оружию. С экрана смотрела лобастая лохматая волчья голова с вытянутой мордой и острыми зубами, а над мордой — большие, умные и ошеломляюще свирепые сверкающие глаза. Это был Вольфлинг — последний в своем роду, единственный выживший результат первой попытки Империи создать сверхбойца. Последний из расы, истребленной перепуганным человечеством. Когда-то — страж Безумного Лабиринта, ныне — протектор дремлющего Генератора Пустоты. Джиль широко улыбнулся.
— Вульф! Я ждал, что ты со мной свяжешься. Когда ты здесь будешь?
— Я там не буду, — ответил Вольфлинг. Глубокий и мрачный голос больше всего напоминал
— Послушай, мы же с тобой столько спорили и планировали, как нам свергнуть Железную Суку! Не поступай так со мной, Вульф. Не оставляй меня одного. Ты самый старый мой друг — все, что у меня осталось от прежних дней.
— Вот в этом и разница между нами, Джиль. Ты хочешь помнить прошлое, а я хочу его забыть. Отбрось свою ненависть, Джиль. Я хорошо знаю, что такое ненависть. Дай ей волю, она тебя сожрет, и ничего от тебя не останется, кроме нее. А это не жизнь. Делай то, что ты должен, потому что это правильно, но не потому что тебе это нравится. Я устал, Джиль. Я долго жил, я видел, как Империя меняется до неузнаваемости, видел, как выпадает из истории мой народ и уходит в легенду. Кажется, мне тоже пора уйти за ними.
— Неужели я для тебя ничего не могу сделать? — спросил Джиль почти жалобно.
— Можешь, — ответил Вольфлинг. — Можешь убить ради меня Лайонстон. Как бы ни повернулось дело, она не должна уйти. Убей ее, Джиль.
— Да, — медленно произнес Джиль. — Это я могу для тебя сделать.
Вольфлинг кивнул огромной лохматой головой, и экран погас. Джиль долго смотрел на него, потом медленно кивнул головой, словно в ответ внутреннему голосу, который слышал только он. Когда он повернулся к остальным, его лицо было спокойным и собранным, будто предупреждая о нежелательности комментариев по поводу только что виденных эмоций. Когда Джиль заговорил, голос его был сух и официален.
— Пришельцы. О них мы еще не говорили. До сих пор с момента атаки на Голгофу никаких признаков кораблей пришельцев в Империи не обнаружено, но позволить себе упустить эту возможность из виду мы не можем. Они где-то рядом и, несомненно, наблюдают и строят планы. И потому жизненно важно как можно быстрее закончить Восстание и восстановить порядок. Нельзя, чтобы силы вторжения пришельцев застали нас расколотыми и беспомощными.
— И давайте не будем забывать Шаб, — добавил Оуэн. — Всегда есть шанс, что одичавшие ИРы воспользуются нашей враждой и нападут сами.
— Господи, до чего же тут жизнерадостный народ подобрался! — воскликнула Руби. — Слушайте, давайте отсюда выбираться и заниматься делом! А насчет пришельцев, ИРов и нашествия лягушек будем волноваться, когда они появятся.
— Верно, — согласилась Хэйзел. — Мы только время зря теряем.
— Хорошее планирование никогда не бывает потерей времени, — холодно произнес Джиль. — Теперь прошу внимания. Вот как мы будем это делать. Оуэн изучил старые записи по Императорскому Дворцу, сделанные при его строительстве. Я так и думал, что его профессия историка когда-нибудь пригодится. Сегодня единственный путь во Дворец — это железнодорожная система, управление и надзор за которой возложен на системы безопасности Дворца. Вокзалы хорошо охраняются, а купе вагонов оборудованы соплами смертельного газа — на всякий случай. Однако Оуэн нашел записи о многочисленных технических туннелях, давно заброшенных и, очевидно, забытых. По ним мы сможем полностью обойти охрану службы безопасности и спокойно добраться до поезда. Эту задачу возьмем на себя Оуэн, Хэйзел и я.