Охотник-жертва
Шрифт:
– Значит, пора за дело?
– спросил Блэквелл. Симмомс кивнул:
– Не раздумал еще?
– Есть небольшая неуверенность, - признался Блэквелл, - но я готов действовать, если вы приведете мене к тому парню и обеспечите шанс уйти живым после того, как я его убью.
– Пойдемте в соседнюю комнату. Я покажу вам карту и объясню все детали плана.
Часть третья
МАЙАМИ
Глава 18
Фрэнк Блэквелл прилетел в международный аэропорт Майами рейсом "Истерн Эйрлайнс" из Ньюарка. В своем наряде - темные очки на пол-лица, легкие брюки, кроссовки "Найк" и полосатая футболка - он мог сойти за туриста, частного детектива, террориста и даже за
В городе было жарко и влажно, на голубой эмали неба висели облака, как приклеенные над горизонтом кусочки ваты. Блэквелл свернул на боковую дорогу, ведущую в Бискейн, а потом повернул на юг. На 37-й улице он въехал на стоянку "Терфрайдера" - нового пятиэтажного отеля из алюминия и стекла, построенного в виде пирамиды.
Вдоль подъездной аллеи отеля выстроились коридорные - все как на подбор в блестящих куртках а-ля Майкл Джексон - демонстрирующие раболепие в наивысшей его форме. Они встречали подъезжающие машины, с поклоном открывали дверцы и, приветливо улыбаясь, приветствовали дорогих гостей, когда те проходили через двери из дымчатого стекла в куполоподобный холл "Терфрайдера". Внутреннее убранство отеля было выполнено в стиле мексиканского модерна. Посреди холла на бронзовом пьедестале возвышалась каменная копия ацтекского календаря в натуральную величину. Одну из стен занимали фрески Давалоса, изображающие крестьянский танец со шляпами. Гости в дорогой одежде курили сигары и белозубо улыбались. Все вокруг двигались медленно и даже изысканно, как актеры в бродвейском мюзикле "Деньги под соусом тако".
В номере Блэквелла были высокие французские окна и балкон с видом на Бискайский залив. Он аккуратно распаковал багаж, принял душ и переоделся. Теперь на нем были светло-кремовые брюки, спортивного покроя рубашка и белый пиджак. Блэквелл позвонил портье и поинтересовался, нет ли для него каких-либо сообщений. Никаких сообщений не оказалось. Никто ему не звонил. Очевидно, рейс Поляка задерживался. Они взяли билеты на разные рейсы, руководствуясь соображениями безопасности.
У Блэквелла давно урчало в животе, к тому же ему хотелось немного размяться. Выйдя из отеля, он краем глаза заметил слева от себя подозрительное движение. Блэквелл не был абсолютно уверен, но ему показалось, что, как только он ступил на тротуар, кто-то вышел из-за толстой пальмы в кадке, стоявшей возле здания отеля.
Он повернул направо и двинулся в сторону 8-й улицы. Вечернее небо радовало глаз бархатной синевой. В небе желтела огромных размеров луна, заслоняемая черными силуэтами пальм. В Майами лаже небо используется в качестве рекламы. Блэквелл повернул на 8-ю улицу, главную улицу Латинского квартала Майами. Трудно было определить, следил кто-нибудь за ним или нет. У Блэквелла имелись на этот счет подозрения, но точно сказать он не мог. Он знал, что ему пора привыкнуть к тому, что в дальнейшем частенько придется сомневаться по разным поводам. Неуверенность можно смело отнести к издержкам профессии. Уж слишком много народу толпилось вокруг, слишком много шума и жары.
За Блэквеллом увязался какой-то мужчина. Шуплый, темноволосый, невысокого
Подмигнув Блэквеллу, он спросил:
– Эй, приятель, поразвлечься не желаешь?
– Вали отсюда, - ответил Блэквелл,
– Да ладно тебе, приятель. Меня зовут Эдди Лопес. Или просто Быстрый Эдди, как в кино.
Блэквелл подошел к ресторану с неоновой вывеской "флоридита". С одной стороны тянулась стойка, с другой - располагались кабинки. В подобных заведениях обычно подавали тамали с черными бобами и сандвичи с ветчиной и сыром, которыми вечерком так любили полакомиться кубинцы. Блэквелл сел за столик в одной из кабинок. Лопес уселся напротив.
– Эй, друг, тебе нравится кубинский кофе?
– Лучший в мире. Он заказал два кофе.
– Как тебе Майами? Если чего надо, спрашивай у меня, ладно? Не хочу показаться назойливым, но если тебе понадобится женщина или мальчик...
– Да ты что!
– возмутился Блэквелл. Лопес ничуть не смутился.
– Многим бизнесменам это нравится. Даже если они и не пользуются такими услугами, им нравится, когда у них об этом спрашивают.
– Полагаю, что и наркотики у тебя водятся.
– Конечно, приятель. Самого лучшего в мире качества.
– Отлично. Что еще можешь предложить?
– Может, хочешь вложить на выгодных условиях деньги в строительство жилого небоскреба на Маратон Шорс? Через три года будешь владельцем шикарной квартиры.
– Быстрый Эдди, ты надоел мне своей болтовней.
– Ну что ж, как хочешь, - сказал Лопес.
– Мы еще увидимся.
– Он быстро встал и вышел из ресторана.
Лопес повернул направо, прошел квартал и остановился возле понтиака последней модели с работающим двигателем, припаркованного в неположенном месте. Лопес сел на заднее сиденье, и понтиак рванул с места. От сидевшего возле окна Блэквелла не ускользнула ни одна деталь. Это могло означать что-то важное, а могло вообще ничего не означать. Когда ты в чем-то не уверен, то трудно сделать какой-то вывод. Вернувшись в отель, Блэквелл обнаружил записку. Никаких имен. Только адрес.
Глава 19
Отель "Немо" находился в южной части Майами-Бич. Это было приземистое лимонного цвета здание с длинной деревянной верандой, на которой в креслах-качалках сидели пожилые люди. Пара куриц вяло копалась в куче мусора, впрочем, они, скорее всего, пришли сюда из "Нуэва Буэнависта" - отеля, что располагался по соседству. А в лазурном небе висело раскаленное солнце.
Управляющего на месте не оказалось. Но одна из пожилых женщин, сидевших на веранде в широкополой соломенной шляпе с надписью "Бермудский сувенир", подняла голову и спросила у Блэквелла, чем она может помочь.
– Мистер Поляк? Вчера вселился.
– Ей больше ничего не оставалось делать, как следить за новыми гостями и запоминать, как они выглядят на случай, если к ней обратятся из полиции.
– Такой здоровый мужчина с лысой головой и большим носом, да? Лицо у него в веснушках, так что вряд ли ему следует подставлять его солнцу. На нем гавайская рубаха красного цвета с черными силуэтами трех пальм на фоне желтой луны. У него комната на втором этаже. Номер двадцать три. Такой спокойный, вежливый. Это ваш брат?