Охотник
Шрифт:
Те слова, что не дождалась некогда древняя столица, прозвучали. На душе отчего-то становится легко — будто бой, прерванный на время Огненным Потопом, закончился только сейчас.
Вкладываю лук в чехол, бросаюсь к Медвежонку, как он? Рядом оказывается плачущая принцесса, переворачивает геррского воина, стягивает с него шлем зачем-то. Вот дура, стрелы-то в бок и в плечо попали, голова уж точно не пострадала.
Релли не расслабляется, накладывает какие-то чары на герров, и правильно, сейчас как оклемаются, ударят в спину,
Быстро осматриваю Медвежонка. Ох, досталось парню! Грудь рассечена, на правой руке не хватает двух пальцев. Остальные упрямо сжимают бесполезный обрубок топорища. Торопливо расстегиваю пояс, застегиваю на Медвежонке.
— Дон! — кричу. — Быстро сюда, пока я твое дерево к Звелу не сломал, дезертир хренов!
Промедли он хоть миг, духами предков клянусь, так бы и сделал. Но Дон уже рядом, щупает воздух, подбирает зачем-то с земли пальцы.
— Не суетись, — говорит, — понапрасну. Не умрет твой друг. Светлейший с меня шкуру спустит, случись такое.
И делает что-то совсем уж несусветное — обертывает палец каким-то листом, приставляет к обрубку и держит. Потом отпускает и проделывает то же самое со вторым.
Что сказать, даже и не знаю. Магию эльфов я наблюдал неоднократно — ничего общего. Либо Дон совсем рехнулся, либо…
— Листья Сына Великого Древа, — объясняет эльф. — Обладают великой целительной силой. Ибо Великое Древо — квинтэссенция жизни.
Принцесса хватает его за руку так сильно, что Дон едва не падает.
— Помогите! Умоляю, спасите Каарба!
— Каарба? — не понимает эльф.
— Каарб, принц герров, — и тянет ошарашенного эльфа к тому парню, которому я две стрелы подарил. Надо же, целого принца подстрелил, да еще два раза! Будет, что в старости вспомнить… если доживу до нее, конечно.
Маги герров уже приходят в себя, кроме одного, который на земле лежит. Похоже, крепко ему досталось, потому как герры эльфа просят помочь, на что тот резонно возражает, что разорваться пополам ему ну, никак не по силам.
— Это ведь дуэльный пояс? — спрашивает тот, что принцессу держал. — Мы могли бы надеть его на Каарба, а высокородный эльф…
Ничего не говорю, только поглаживаю лук. Того, кто с Медвежонка пояс сдернуть попытается, пристрелю к Звелу. Будь он хоть принцессой. А чего? Принца же подстрелил.
Дон соглашается осмотреть мага, мы в это время освобождаем принца от доспехов, осторожно обломав древки стрел. Точнее, стрелы — вторая сломалась сама, когда он на землю упал. Вопросительно смотрим на Дона.
— Листья я больше трогать не могу, — категорически заявляет эльф. — Древо может потери не перенести.
— Пожалуйста! — всхлипывает принцесса. Эк ее развезло! Сейчас, чего доброго, еще на колени бухнется, точно мельникова дочка перед отцом…
— А ускорить рост Древа? — спрашиваю я. Знаю я все эти штучки, листьев мало, не переживет… Эльфы ведь рост любого растения ускорять могут, если не
— Великое Древо примет только священную кровь, — тихо роняет эльф, словно прочитав мои мысли.
То есть, кровь эльфийских королей. Понятно. Жаль, не догадался у брата в дорогу попросить. И дарков бы нашлось чем угостить, в конце концов. А впрочем…
Подхожу к деревцу (или к Древцу? Как, интересно, отпрыска именовать положено?), закатываю рукав куртки. Ну, лейся, родимая, посмотрим, что выйдет.
Брызгаю полной пригоршней на листья. Дон напряженно смотрит, что-то бормочет негромко. Прислушиваюсь.
— Жизнь к жизни, жизнь для жизни… — мура какая-то эльфийская. Смотрю на дерево и себе не верю. Каждую каплю впитывает, и растет, растет и крепнет на глазах. Надо же, а я ведь не верил, так, попробовать решил на всякий случай. Рив при братании говорил, теперь в тебе кровь эльфийских владык, мне тогда казалось, просто красивость речи, эльфы любят такое. А смотри-ка, на самом деле течет, кровь эльфийских владык и никого боле. Сколько уж я ее, родимой пролил — целый лес вырастить можно…
Дон низко кланяется, становится на одно колено. Принцесса смотрит заворожено, даже Релли обернуться соизволила.
— Прошу простить меня, Владыка, — в голосе будто колокол звенит, до того торжественно. — Я не верил…
— Плюнь, — говорю. — Я тоже не верил, так что ж теперь, штанами всю пыль собирать? Лечи, давай, этого, как его, принца.
Дон срывает пару листов, самых мелких, подходит к принцу. А тот уже глаза закатил, хрипит натужно, в Леса Звела собирается и не знает, что не пустят его туда, потому что какой из него, к оленям, охотник?
Эльф аккуратно надрезает кожу (принцесса, кажется, решила весь Злой Лес местный слезами полить, чтобы рос лучше), ловко вытаскивает наконечники. И накладывает поверх ран свои волшебные листья.
Не скажу, что герр от этого сразу ожил, но кровь вроде не течет больше, глядишь, и оклемается.
Принцесса остается хлопотать у тела раненного, эльф уходит оживлять мага. Надо думать, у него получится. Я, во всяком случае, не сомневаюсь.
— А теперь рассказывайте с самого начала, — говорит Релли удивительно мягким голосом. — Что именно вам потребовалось в Золотой Башне, кто замешан в заговоре и вообще, чья это затея.
Взгляд, брошенный на плачущую принцессу, не оставляет сомнений кто, по мнению волшебницы, главная затейница всего этого безобразия.
— Золотая Башня? Но мы вовсе не собирались в Золотую Башню, — геррский маг с недоумением разводит руками. — Наша цель — Башня Мудрости.
Дружно смотрим на Башню Мудрости. Цель, надо признать, заметная. В такую и слепой не промахнется.
— С самого начала и поподробнее, — кивает Релли.
Ох, что сейчас начнется! С самого начала — это от Потопа, что ли? Или еще раньше?