Охотник
Шрифт:
Уже засыпая на кровати в спальне, услышала звонок сотового телефона – судя по мелодии, звонил Матвей. Но сил подняться не было. «Потом, все потом!» – промелькнуло в голове, и Надиена уснула.
Чтобы никогда уже не проснуться.
Ей было не восемьдесят. Ей было сто четырнадцать лет. Вернее – этому телу.
А прожила она от «рождения» в новом мире девятьсот пятьдесят три года.
Надиена Голударк, урожденная Сиамаг, Высшая клана Уард, потомственная магиня, лекарка,
Да покоится ее тело с миром!
Да найдет ее душа новое, благородное, молодое тело!
Сергар проснулся от ощущения того, что левая нога немилосердно чесалась. Так чесалась, что терпеть не было никакой возможности. Он пошевелил пальцами, подтянул ногу поближе к руке и… окончательно проснулся. Проснулся и… едва не завопил от радости! Ноги двигались! Он мог сгибать в коленях, шевелить пальцами ног, он чувствовал прикосновение руки, когда касался колена, бедра, лодыжки!
Ура! Ура! Славься! Славься, великая лекарка, бабка Надя!
Сергар быстро оделся и поскорее переместился в кресло – ноги еще не годились для хождения, не держали. Мышцы атрофировались, «усохли». Нужно было заново учиться ходить, на костылях – благо что костыли дома были, у дяди Пети. Остались от кого-то из соседей. Деревянные, но крепкие – он показывал, в сарае лежат.
«Вот как встанешь на ноги, пацанчик, я тебе их и подгоню! Будешь на клюшках шкандыбать, а как навостришься – вернешь!»
Переместился в зал, привычно перебирая руками по держателям на колесах, осмотрелся – никого. Тишина, все будто вымерло. Тихо журчит холодильник, где-то жужжит муха…
– Ау! Бабка Надя! Эгей!
Тишина. Спит?
Проехал в спальню, усмехнулся – ага, спит. Хотел оставить на месте, не трогать, но очень уж хотелось есть. Обновленные, ожившие ноги требовали питания, мускулы наращивать!
Тронул лекарку за руку – рука была холодной, как у… мертвой?! Подкатился к голове, протянул руку, пощупал пульс… нет! Нет!
– Бабка Надя! Надя! – закричал он, навалился на нее, схватил за плечи, тряхнул обеими руками. – Надя! Как же так?! Надя!
– Убил! – женский голос за спиной оглушил, рванулся в уши. – Убил! Мама! Мама!
Обернулся, попытался что-то сказать, но не успел – удар по голове, и темнота. Не успел заметить – кто ударил. Просто – бац! И все. Готов.
Очнулся лежа на полу, лицом вниз. Было очень плохо – руки болели, голова трещала, тошнило. Голоса – мужские, возбужденные, грубые. Женские голоса – кто-то вдалеке причитает, воет, как по мертвому. По мертвому? Вспомнил! Бабка Надя!
О боги… за что?! Единственный человек в этом мире, который мог помочь, единственный, кому мог довериться до конца, и вот!
– Очнулся. Матвей, ты чем его приложил?
– Чем-чем… поленом!
– Инвалида?
– Интересное дело! Он убил мою мать, а я что, церемониться с ним?! Да я его, суку, сейчас задушу, и пусть судят!
Удар в бок, боль, внутренности хлюпнули, протестуя против.
– Прекратить! Вон отсюда! Это дело полиции, никакого самосуда! Еще не известно, отчего бабка Надя умерла! Откуда ты знаешь, что это он сделал?!
– Да чего тут знать?! Маша видела, как он ее душил! И я видел – он держал ее за горло! И она мертвая! Ты чего, за убийцу, да?! Тварь ты, Игорь! И пошел ты на хрен, я его щас прибью, гада!
– Назад! Стрелять буду! Суд разберется, экспертиза – он или не он! Пошли все отсюда, я его допрошу! Вон, сказал!
Сильные руки подняли Сергара, усадили в коляску – легко, как ребенка. Поднял голову – перед глазами широкое, толстогубое лицо участкового. Хмурое, с прищуренными глазами, расстроенное.
– Это ты?!
Сразу не понял – в глазах двоилось, Сергара тошнило, едва не вырвало. Сглотнул, подождал, пока комната перестанет вертеться, ответил:
– Я ее не трогал. Проснулся, начал искать – она лежит. Я пощупал шею – мертвая. Очень жаль. Очень, очень жаль!
– Ему жаль! Потрогал! – Игорь тяжело сел в кресло напротив телевизора, положил голову на сцепленные в кулаки и упертые в колени руки. Могучие плечи обвисли под тяжестью беды.
– Ты так рано вернулся? – вдруг спросил Сергар, глядя на новообретенного, а теперь, похоже, потерянного друга.
– Вернулся, – мрачно ответил участковый, неприязненно глядя на Сергара. – Вот что, парень, вляпался ты и меня вляпал. Сейчас повезу в район, в отдел, иначе тебя прибьют. Матвей мужик резкий, бывший десантник. Он тебе голову открутит – и пискнуть не успеешь. И твои ножики не помогут.
– Да нет у меня ножиков, ты же знаешь. Дома оставил, – пожал плечами Сергар. – Маме позвонить можно?
– Сейчас – нет. Телефон у мужиков. Хотя… номер помнишь? С моего можно, – он достал из кармана старенький потертый аппарат, но Сергар отрицательно покачал головой.
– Я номер не помню. Не умею обращаться – мама с дядей Петей как-то сделали, чтобы я кнопку нажал и сразу до мамы дозвонился.
– Ладно. По фигу. Я ей скажу и так. Потом заеду.
– Это… дядя Петя костыли обещал, ты напомни ему, пусть даст, ладно?
– Костыли? Ты можешь ходить? – даже не удивился Игорь. – Бабка Надя вылечила?
– Да. Но ходить еще не могу. Мышцы слабые. Разучился. Игорь, мне незачем было ее убивать! Мы подружились! Она очень хорошая женщина! Была…
– Была… – эхом повторил участковый – Только никто не верит, что она просто так умерла. Говорю тебе – Маша видела, как ты за ее горло держал. Парень, если окажется, что ты ее убил – я сам сверну тебе шею. Обещаю.