Охотник
Шрифт:
– Фу-у-у… Смул! Ну чему ребенка учишь! Сынок, не слушай его! Папка шутит!
Мать секунды две крепилась, потом вдруг не выдержала и прыснула:
– Ты бы видел свое лицо! Приехал с рынка, весь такой ничего не ожидающий, а жена тискается с голым мужиком! У тебя глаза так повылазили, я думала – на пол упадут! Спасибо, сразу не прибил, хоть спросил, зачем это я на него залезла! Другой бы по башке сразу! Хи-хи-хи…
– Люблю потому что… – ухмыльнулся отец. – Но вообще-то мысль была шандарахнуть чем ни попадя. Уж потом
– А что, такое лечение редко применяют, мам? – Сергар смотрел на хохочущих родителей и не понимал, чего они так развеселились? Что такого смешного, если лекарка обнимается с полуобнаженным пациентом, и главное – зачем?
Мать вытерла слезы, успокоилась и деловитым тоном пояснила:
– Редко. Во-первых, кому охота тискаться с каким-то там пациентом? Даже если хочешь его спасти. Это уж от отчаяния, когда ничего не помогает, и ты делаешь ставку на все свои силы. Мы ведь не лечим особо сложные случаи, для того есть Высшие Лекари. Вот пусть они и ползают голышом по всяким там пациентам… хе-хе-хе… Кроме того, чтобы добиться максимального эффекта, не нужно плотного контакта, достаточно напоить пациента специальным снадобьем, повышающим его чувствительность к магии. А вот если нет снадобья или оно не помогает… вот тогда – да! Тут уже прямой контакт, единение, и лучше как можно плотнее, как можно большей площадью! Лучше – раздеться совсем и лечь на него так, чтобы руки касались рук, голова головы, а ноги ног! И тогда…
– Тогда бы я тебя точно прибил! – захохотал отец, откинувшись на спинку стула и отбросив от себя ложку, загремевшую по столу. – А для пущего контакта и лучшего лечения не надо еще засунуть и…
– Тьфу на тебя, похабник! – расхохоталась мать и, отвернувшись от Сергара, показала мужу кулак. – Кто про что, а он все про ЭТО! Тьфу! Тьфу на тебя!
Сергар смотрел на них и ничего не понимал. Ему вчера исполнилось шесть лет, он был уже большим мальчиком. Мужчиной. Но у взрослых еще много непонятного… они странные. И что тут смешного?»
Девушка была теплой, гладкой и, как ни странно, хорошо пахла. Как пахнут все домашние девчонки – молоком, свежестью, чистым девичьим телом. Дыхание тоже чистое, губы пухлые, красные, будто накрашенные.
«Красивая девочка!» – мелькнула мысль и тут же умчалась – не до нее! Даже мужская плоть, восставшая после того, как лекарь взгромоздился на девушку, тут же опала, будто убоявшись предстоящей задачи.
Сергар лег на девушку, взяв ее ладони в свои, прижавшись своими ногами к ее ногам и своими губами к ее губам. Теперь они были как зверь с двумя спинами. Как два любовника. Как муж и жена, соединившиеся в едином порыве – зачать новую жизнь.
Тело лекаря засветилось ярким, даже при свете видимым светом, видимым даже непосвященным. Сергар сейчас просто сочился Силой.
Маша невольно ойкнула, и Зоя быстро закрыла ей рот, накрыв ладонью так быстро, что едва не разбила губу. Девушка обиженно посмотрела на соседку, и та встретила взгляд яростным блеском черных глаз – молчи! Маша кивнула и стала наблюдать за происходящим, ничем уже не выдавая свое присутствие.
Хлоп!
Проникновение было таким неожиданным, таким чувствительным, что Сергар едва не потерял контакт со своей Силой. Он буквально впился в мозг
Внизу простиралась равнина, ровная, блестящая, как ледяная. И никого. Совсем. И где душу искать – неизвестно. Ее душу. Девчоночью. Если она тут еще есть.
Куда лететь? Где этот самый домик, где темница, в которой спряталась беглянка? Как найти?
И тут же усмехнулся – вот дурак! А как ты находил артефакты? Через Силу, конечно! Другого пути нет!
Нырок в пустоту!
Спустился на ровное поле – гладкая поверхность была упругой и слегка светилась сине-зеленым. Усмехнулся – это что, так воспринимается мозг? Его поверхность? Так она ведь не гладкая! Она вся в бороздках, в извилинах!
Чего-чего, а мозгов Сергар насмотрелся. И не только в учебке, где им показывали вынутые из черепных коробок мозги.
Когда рядом с тобой прямым попаданием огневки сносит половину черепа твоего товарища, и его мозг вываливается, плюхаясь на твою ступню, как выброшенная на берег медуза, волей-неволей запомнишь, как выглядит эта желто-красно-серая плоть.
Фах-х-х!
Во все стороны полетели щупалы-нити Силы, они покрыли «небо», будто паутиной. Посыл-задание – найти!
Образ!
Найти!
Дзынь! Дзынь-дзынь! Ниточка задергалась – поймал! Пойма-а-а-ал!
Фах-х-х!
Втянулись ниточки, кроме одной, тут же сделавшейся толстой, крепкой, а на конце ее что-то билось, что-то живое – рыбка! Птичка, попавшая в силки!
Дернул – не идет! Крепко сидит! Ну что же, если птичка не идет к охотнику – охотник придет к птичке!
Вж-ж-жик! Мелькнуло, моргнуло – нет равнины! Нет света! Комната, освещенная вечерним солнцем. У стены телевизор – большой, просто огромный – Сергар никогда таких не видел, чуть не в полстены! На экране – целуются мужчина и женщина – страстно, взасос.
Экран моргнул – и вот эта парочка извивается в судорогах страсти, стонет, корчится. Сергар поморщился – он не ханжа, но все-таки не понимает людей, которые делают это по своей воле, показывают то, что интимно и касается только двоих. Ну… троих – если уж приспичило. Но не тысяч же!
Девушка была тут – в ночной рубашке, прозрачной, кружевной, ничего не скрывающей. Она сидела на диванчике перед телевизором и внимательно смотрела, как мужчина с неестественно огромным членом взгромождается на хрупкую сисястую девицу. Девица ненатурально вопила, изображая неземную страсть, и Сергар невольно фыркнул – он видел представления комедиантов, которые играли страсть гораздо достовернее, и для этого не приходилось показывать свои интимные прелести. И возбуждали эти комедианты гораздо сильнее.
– И как ты смотришь такую дрянь? – Сергар уселся на мягкий пуфик у стены, уперев руки в колени.
Кстати сказать, в этом придуманном мире он был таким, каким помнил себя всегда: крепкий жилистый мужчина за тридцать, темноволосый, зеленоглазый, со шрамом на виске и полоской белых волос на затылке – следом скользнувшего по черепу меча.
– Ой! Ты откуда взялась?! – девушка вскочила, на ней тут же появился строгий, почти мужской костюм, а в руке – сковорода! Видимо, душа девицы считала это оружие совершенно неотразимым. Сковорода была огромной, но девица держала ее легко, одной рукой – чего только не бывает во сне?