Охотники на «кидал», или кооператив сыщиков

Митрофанов Владимир

В это самое время Ванечка с Котом уже надели спортивные штаны с лампасами — местную униформу, китайские кроссовки, футболки и куртки. Ухохотались, глядючи друг на друга. Для прикола взяли по баклаге пива и, выйдя на улицу, тут же слились с общим фоном. Великая вещь естественная мимикрия. Снова проехавший по городу Равшан их уже не увидел, однако что-то продолжало грызть его изнутри. На душу легла непонятная грусть. Все-таки что-то сегодня было не так.

Тогда Равшан поехал к Цыгану — в его загородную усадьбу. Охрана пропустила его без вопросов. Цыганский барон был в гостиной один, возлежал за столом на диване и пребывал в глубокой печали. В распахе красной

шелковой рубахи струилась толстая золотая цепь, мерцал крест. На лице Цыгана не было испуга или растерянности — просто обреченность, он глубоко ушел в себя, смотрел невидящим стеклянным взглядом. Окна были плотно завешены шторами, в роскошной зале жарко пылал камин. В бокале на столе алело вино. В руке Цыган держал курительную трубку с длинным мундштуком. В воздухе явно ощущался запах гашиша.

— Ты чего? — тронул его за плечо Равшан. — Что-то случилось?

Цыган изменился в лице. Взгляд его стал осмысленным, он словно вернулся изнутри. Улыбнулся широко, но невесело, сверкнул золотым зубом в ряду других — крупных и белых с легкой желтизной.

— Ничего. Просто мы все очень скоро умрем. Может быть, даже сегодня или завтра.

Равшан застыл с открытым ртом. Он вдруг понял, отчего так тяжело на душе, почему сосет тоска. Цыган взглянул ему, казалось, прямо в сердце:

— Ты что, тоже это чувствуешь?

— О чем это ты? — только и выдавил Равшан, с трудом пытаясь улыбнуться.

— Значит, и ты чувствуешь приближение смерти, — кивнул Цыган.

Равшан чисто рефлекторно пытался нашарить подмышкой рукоятку пистолета. Цыган, заметив это движение, сокрушенно помотал головой:

— Это не поможет.

— Почему?

— Потому что это невозможно остановить! Они скоро за нами придут.

— Кто они?

— Я не знаю. Кто обычно приходит на душами? Ангелы смерти, наверно.

— Откуда тогда знаешь? — Равшану вдруг стало зябко, он придвинулся поближе к огню.

Цыган это заметил:

— Тоже чувствуешь холод? На-ка, выпей! — Он, не глядя, плеснул в бокал вина, брызнув красными каплями на скатерть.

— Откуда знаешь? — повторил вопрос Равшан, непроизвольно стуча зубами по хрусталю.

— Я же цыган! У меня мать, бабушка и прабабушка были гадалками.

— Ты чего мне паришь? Прикалываешься так? Шутки у тебя дурацкие! — растерялся Равшан.

— Что ты так нервничаешь? Когда-то все равно надо умирать. Курнешь? Нет? Ну, тогда еще выпей!..

В это время Кот с дядей Сашей наскоро прикрутили к «девятке» саморезами старые грязные номера. Ванечка от идеи ехать на рынок был далеко не в восторге, однако промолчал.

Маленький грузовичок впереди был загружен ящиками с редиской, огурцами и помидорами и даже просел на рессорах. Кот с Ванечкой на своей лохматке ехали метрах в ста сзади. Дорога была просто ужасная, подкидывало, скребло по глушителю. Ящики с овощами, которые положили на заднее сиденье, громыхали. Кот почти непрерывно матерился. Ванечка хохотал. Потихоньку, однако, доехали до базы.

Оптовая овощная база представляла собой довольно грязное и вонючее место. Сновал туда-сюда какой-то санитарный работник в замызганном халате и с пропитым лицом. Два молодых милиционера в мешковатой форме и кепках, сдвинутых на затылок, грызли семечки и плевали шелуху прямо себе под ноги.

— Чисто гопники в форме! — тут же сделал заключение Кот.

— Говнари! — не согласился с ним Ванечка.

— Нет, гопники!

Для маскировки поставили пару ящиков с овощами сверху на багажник. Впрочем, никто не подошел. «Девятку» почему-то обходили стороной.

Появились и подростки: и действительно, все в черных футболках, куртках и темных очках, несмотря на ночь — настоящая банда. И походочка у них были еще та: врачкачку, особым образом выворачивая ноги, словно специально репетировали. Наверняка и старший кто-то у них имелся, но здесь его видно не было. Пацаны сначала, было, подошли к «девятке», но тут же обогнули ее на приличном расстоянии, и все другие тоже обходили, включая двух милиционеров и оптовых покупателей — в основном это были толстые небритые кавказцы, все невысокие, похожие друг на друга, словно выходцы из одной семьи, они несли толстое брюхо вперед себя и для устойчивости ставили ноги широко в стороны. Позади каждого оптовика сновали их суетливые помощники, слушали указания хозяев. Все эти личности, включая рэкетиров и милиционеров, существовали словно бы в разных плоскостях и никак не пересекались. Видно, образовался некий симбиоз. Кот нахмурился, Ванечке же было все равно.

Довольно долго ничего не происходило. Кот с Ванечкой уже начали дружно зевать. Однако через какое-то время один парнишечка, то ли опоздавший, то ли не в себе, вдруг, наконец, подрулил:

— Эй, с вас сотка за стоянку!

— Пшел нахуй! — радостным дуэтом ответили ему заскучавшие сыщики. Парнишка настолько оторопел, что не нашелся что и сказать, побежал за своими. Через какое-то время появилась вся группировка человек в пять. Один сразу же достал шило и прямиком двинулся к правому переднему колесу «девятки». Ванечка паренька перехватил, поймал за руку и его же рукой воткнул шило ему же в живот. Всего мгновение это и заняло. Ванечке было интересно: больно или не очень уколоть себя шилом в живот. По крайней мере, наверняка не смертельно. Другие пацаны тут же полезли за оружием: на свет появился кастет с шипами — явно для страху.

— Я тебе его в печень вобью! — мрачно пообещал Кот владельцу кастета. А Ванечка тут же, ударив ребром ладони в висок, вырубил злодея. Впрочем, это не слишком подействовало на юных бандитов. С матюгами они кинулись в бой и двое сразу же полегли на месте. Самое большее секунд десять все и заняло. Лидера среди них вычислили легко: самый крупный, простое туповатое, но волевое лицо, которое Ванечка тут же и разбил прямым ударом в торец. Тот сразу не упал, а только отступил на пару шагов, помотал головой, брызгая кровью. Впрочем, Ванечка бил не в полную силу. Тот отступал, мотал головой, но рук поднять не мог и получал прямые удары в лицо. Так Ванечка ударил раз десять. На парня страшно было смотреть.

Мальчишка, получивший шилом в живот, как-то даже не очень-то и кричал, тогда Ванечка еще раз ткнул его же рукой с шилом уже в область печени — там всяко должно быть больно. И действительно, наконец, дошло — парня скрючило, и он потерял сознание. Окружающий народ воспринял эту стычку равнодушно, как что-то обычное, ни одного крика возмущения или одобрения слышно не было. Сыщики тут же и уехали. Выехав с рынка без помех, перевели дух.

— Интересно, а они завтра придут собирать деньги? — спросил Ванечка.

— Если и придут, то точно не все. Я одному из них руку точно сломал. И этот придурок с шилом вряд ли придет. И этот с кастетом как-то сразу упал нехорошо. А на фига ты ему на руку прыгнул? Это чтобы пальцы в кастете распухли? Не снять же будет в больнице, придется распиливать.

— Пусть пилят.

— А прикольное было бы посмотреть на них завтра: кто с финалом, а кто со сломанной рукой в гипсе.

— Ладно, давай к дому! Спать охота!