Охотники на тъёрнов

Куно Ольга

– Из Лекардии, – не моргнув глазом ответил Винсент.

Он отправил в рот крупную креветку.

Маркиз покивал, не торопясь следовать примеру собеседника.

– Увы. Единственный адекватный человек среди молодежи – и тот иностранец, – печально заключил он. – Здешний двор загнивает, и тут ничего не попишешь.

– Будем надеяться, что его величество этого не допустит, – криво ухмыльнулся Винсент.

Конрадо покосился на него чрезвычайно мрачно, чем привел Воина в замешательство. Однако объяснять маркиз ничего не стал.

– А

вы много лет живете при дворе? – спросил Винсент, решив направить разговор в нужное русло.

Палейно поморщился.

– Что вы, какое много лет, – откликнулся он. – Всего-то несколько месяцев. Я много лет воевал, а потом предпочитал держаться от дворцовой жизни подальше. – Конрадо взял с блюда кальмара, но не спешил отправлять его в рот. – Я, знаете ли, терпеть ее не могу.

Он наконец-то съел кальмара и потянулся за вторым.

– Отчего же теперь вы изменили своим принципам? – спросил Винсент, пристально следя за реакцией собеседника на еду.

Тот криво усмехнулся.

– Пришлось, – откликнулся Палейно. – В жизни иногда складываются такие обстоятельства, при которых принципам приходится изменять.

Винсент смотрел на него, вопросительно изогнув бровь, ожидая как объяснений, так и реакции на поренью. Он и сам не знал, чего больше. Однако не последовало ни того, ни другого. Маркиз съел еще одного кальмара, затем устрицу и, кажется, никакого дискомфорта в связи с этим не испытал. И уточнять, к чему именно относились его последние слова, тоже не стал.

– Дядюшка? – Звонко процокав каблучками по коридору, Селина остановилась возле кушетки. – Вы заняты беседой?

Ее тон звучал чрезвычайно неодобрительно.

– Да, мы тут решили немного выпить и поговорить с молодым человеком. – Маркиз как будто не уловил неудовольствия в голосе племянницы. – Кстати, вы знакомы?

– Мы были представлены.

Винсент поднялся на ноги, как того требовали правила вежливости. Селина одарила его беглой улыбкой. Такой, что прежняя холодность казалась во сто раз лучше. Улыбка была нарочито неискренней, дежурной, наигранной. Девушка тотчас же снова повернулась к дяде.

– Уверена, что молодой человек простит вас, – заявила она, беря Конрадо за руку. – Вы забыли, что вам вредно пить. Пойдемте.

Не выпуская дядю ни на секунду, она решительно повела его прочь. Винсент стоял и смотрел вслед. Селина ни разу не оглянулась. Когда Воин в следующий раз встретился с Конрадом Палейно, тот оказался так же сдержан в общении с ним, как и племянница. Правда, глазами маркиз, казалось, извинялся перед Винсентом за резкую смену своего поведения. Но беседовать с ним, а тем более пить вино в его компании больше явно не намеревался.

Решение созрело практически моментально: приводить себя в порядок к ужину я не стану. Просто оденусь как попало, то бишь в первое, что попадется под руку. Полностью удовлетворенная таким намерением, я распахнула дверцу шкафа. Только сделала это слишком резко: шкаф был старым и опасно закачался.

Первое

платье я забраковала: оно было чересчур шикарным. Если заявлюсь в таком к Торендо, он возомнит бог знает что. Второе тоже не подходило: оно слишком невыгодно режет мою фигуру. Не могу же я заявиться к нему как замухрышка. Третьим в руку ткнулся тот самый коралловый наряд, в котором я была на презентации альтеров. Ну, это и вовсе никуда не годится. Он что же, подумает, что у меня одно-единственное платье на все случаи жизни?

Перемерив весь шкаф, я в конце концов остановилась на светло-зеленом платье, которое не было чрезмерно нарядным, зато хорошо сидело. Туфли тоже были зеленые, а вот украшения я умышленно подобрала ярко-желтые. Мне в этом виделся своего рода протест.

В таком облачении я и заявилась в семь часов вечера в покои Торендо. Они представляли собой анфиладу комнат, в первой из которых меня и принимали. Здесь стоял стол, накрытый на две персоны. В комнате горели свечи, стол был уставлен блюдами, которые, к счастью, не ограничивались листьями салата. Нет, салат тоже присутствовал, но являлся далеко не единственным кушаньем. В том числе из одного накрытого крышкой блюда умопомрачительно пахло жарким.

– Я вижу, вы все-таки подготовились, – заметила я, остановившись на пороге и обводя глазами помещение.

– А я вижу, вы все-таки пришли, – не замедлил с ответом Торендо.

Можно было бы сказать, что он одет вполне прилично для ужина с гостьей, если бы темно-зеленый дублет не оказался по-домашнему небрежно расстегнут на несколько верхних пуговиц.

– Без малейшего удовольствия, – заверила я, подходя поближе к столу.

– Да, – с жаром подхватил Ирвин, шагая мне навстречу, – я тоже смотрел на все эти приготовления и плакал горючими слезами.

– В таком случае очень надеюсь, что еда не окажется пересоленной, – проявила беспокойство я.

Торендо сделал знак приблизившемуся ко мне воину, исполнявшему здесь функцию лакея, и тот, склонив голову, удалился. Ирвин сам пододвинул мне стул. Я откинула назад распущенные волосы, устраиваясь поудобнее.

– Не тревожьтесь: с вашими листьями все нормально, – поморщился Торендо, обходя стол и усаживаясь напротив.

– Ну и очень хорошо, – улыбнулась я. – Потому что я специально весь день ничего не ела. Чтобы прийти сюда голодной и не дать вам возможности сэкономить на еде.

– Можете быть спокойны на этот счет. Если салата не хватит, я отправлю своего человека, чтобы оборвал все листья в саду, – щедро пообещал Торендо.

Я изобразила на лице недовольную гримасу.

– Вот как? А я-то думала, что вы сами полезете на дерево, чтобы накормить даму.

– Кажется, мы уже упоминали, что подвиги во имя прекрасных дам – не по моей части, – покачал головой Ирвин.

– Да, было дело, – не стала притворяться запамятовавшей я. – Вот только в большинстве случаев люди, которые так говорят, на деле бросаются на подвиги, не раздумывая.