Охотники за каучуком (Роман об одном виде сырья)
Шрифт:
— Совершенно исключается!
— Но ей это удалось! Значит, либо она летела по воздуху, либо какой-нибудь корабль подобрал ее.
— А парень? Ты его тоже видел?
— Нет. Да он мне и не нужен. Пришлось бы его наказать, а потом того и жди от него какой-нибудь пакости. Людей у меня сейчас более или менее хватает, а из списков его все равно вычеркнули. А вот женщину я не хочу упустить!
— А ты не ошибаешься? Все эти темнокожие ведьмы похожи одна на другую.
— Эту я ни с кем не спутаю.
— Ах вот оно что!
Джордж
— Можешь забирать ее, я не возражаю. Только пусть Джонсон сначала оформит договор. Все равно мы не несем по отношению к ней никаких обязательств. Раз она раньше нанялась к тебе, значит, наш контракт теряет силу.
Роберт искоса поглядывает на брата.
— Не стоит понапрасну возмущаться. Ты проводишь большую часть времени в Лондоне, и общества у тебя сколько твоей душе угодно. А на Суматре, мой милый, совсем другое дело. Для тех, кто несколько месяцев безвылазно просидел в этой глуши… что ж, вполне естественно…
— Для надсмотрщиков и управляющих — пожалуй.
— Ну, знаешь, — возражает Роберт, слегка краснея, — среди индийских женщин есть такие… Ты меня понимаешь?
— Я понимаю, что ты имеешь в виду.
Джордж делает несколько шагов по комнате и снова садится.
Воцаряется неприятная тишина.
Снаружи слышатся возбужденные голоса.
— Туан…
— Тьфу, черт! Я же тебе велел идти к надсмотрщику!
— Совершенно верно, сэр! Этот парень был у меня.
— А, это вы, Гендерсон!
— Вот она, птичка! Марш!
Дверь распахивается. В комнату входит Джонсон, а за ним — надсмотрщик, который тащит-Манахи. Малаец тоже пытается переступить через порог, но Джонсон выталкивает его. Захлопнув дверь, он обращается к Даллье:
— Мы вас не задержим, сэр! Тут дело-то небольшое… — Он кивает на Манахи, которая замерла, потупив в испуге глаза.
Роберт поднимается.
— Она самая!
— О! Вот оно что! Вот она, значит, какая! — восклицает Джордж, бросив быстрый взгляд на брата, и снова принимается разглядывать Манахи.
Надсмотрщик объясняет:
— Она махнула прямо в лес, в самые колючки забилась, еле выволок ее оттуда.
Он показывает руку, покрытую царапинами и укусами.
Джонсон качает головой.
— Она, видать, сбесилась! Эй ты, ведьма, что это тебе вздумалось удирать?
Манахи молчит. И тут вмешивается Роберт.
— Вопрос исчерпан, мистер Джонсон! Я забираю ее с собой.
— Вы?
Джонсон меряет его враждебным взглядом.
— Вы что же, сэр, думаете, что я с таким трудом набираю людей и заключаю с ними контракты только для того, чтобы…
— Контракт со мной она подписала раньше, — перебивает его Роберт.
Джонсон отступает на шаг.
— Вам что-нибудь об этом известно, сэр? — спрашивает он, глядя на Джорджа.
Тот кивает.
— Аннулируйте контракт, Джонсон. Все равно он недействителен.
Управляющий оглядывает Манахи, скрестив руки на груди и покачивая головой.
— Сбежала,
Роберт поспешно вмешивается.
— Нет, о мужчине я ничего не знаю. Договорились?
Он смотрит на брата. Тот снова кивает.
— Ну, до свидания… — говорит Роберт, протягивая ему руку.
— Всего хорошего, Боб, — прощается Джордж.
Роберт поворачивается к Манахи.
— Пошли!
По ее телу пробегает дрожь; она бледна как смерть, Он хватает ее за руку. Тащит с собой к двери. Выталкивает за порог и, не отпуская ни на секунду, идет к выходу.
Привлечение иностранных рабочих на плантации Британской Малайи и Голландской Суматры вызвало на Малайском архипелаге интенсивную миграцию рабочей силы, а необычайно широкий размах, который она приняла в течение нескольких десятков лет, потребовал правового урегулирования вопросов труда и найма.
Так на Суматре возникло трудовое законодательство, состоявшее из двух частей: инструкции о вербовке и инструкции о кули, которая определяла доставку рабочих и их семей к месту работы и обратно, их размещение, срок действия контракта, заработную плату и цены на продукты.
Но значительно более обширный раздел инструкции о кули занимали параграфы о наказаниях и штрафах, предусмотренных для рабочих на плантациях. В противоположность европейскому трудовому праву в Нидерландской Индии рабочий, не выполнивший обязательств, предусмотренных договором, подвергался преследованию не в гражданском, а в уголовном порядке.
Поскольку в Британской Малайе и на Суматре участились случаи бегства рабочих из-за невыносимых условий труда на плантациях, предприниматели были вынуждены — во избежание финансовых потерь — оказывать друг другу поддержку.
Беглых рабочих не принимали ни на одну плантацию.
11
Поздно вечером вернувшись в свою хижину, Пандаб узнал от Талембы о случившемся. Старик все видел собственными глазами — по его словам, он стоял совсем рядом. Он как раз принес надсмотрщику стакан содовой, а обратно в лес пошел, когда все было кончено.
— Когда она стала вырываться, он ударил ее, проклятый! И втащил в свой экипаж, словно мешок!
— А, а усы у него были? — произносит наконец Пандаб хриплым голосом. — Короткие светлые усы?
Талемба кивает.
— На верхней губе…
Неловким движением Пандаб опускается на землю. Перед ним проплывают жуткие, мучительные картины его жизни на острове за морем. Не раз по ночам он вскакивал весь в холодном поту из-за этих видений.
— Главный сахиб, — чуть слышно шепчет он.