Охотники за курганами
Шрифт:
Князь, отряхнув с мундира навоз со снегом, мерно пошагал дальше. А Хнява, подвывая, на левом боку пополз к каменной стене кабака. Правая его рука была сломана до белой кости. Нога, как решил Егер, только вывернута. Лето варнак еще проживет. Но зиму ему не отзимовать.
— Брага! — весело крикнул князь Артем фактору. — Палку сломаешь! Дерево об дерево всегда ломается!
Фактор оглянулся на голос и палку опустил до земли. Подумал и снял шапку.
— Голытьбы развелось немерено! — пожалился Брага князю. — И все прут
— Да ведь нет у нас уже Государя, — удивил Брагу князь Артем. — Ныне у нас — Государыня!
Брага бросил свой батог наземь и косые глаза свел к носу:
— А я, грешник, ту весть за байку принял! Стражников своих винной порции за блудный язык лишил! Тебе все вестимо, князь. Неужто снова баба на престоле?
Князь дернул правым локтем, и Егер вмиг подлетел сзади, ухватил за воротник воровастого Брагу. Тот и не рыпнулся. Нашарив у обмокшего от страха Браги ключи от фактории, князь процедил:
— Сейчас ты, вор, за «бабу» ответишь!
Промеж русских разгоряченных лиц Артем Владимирыч шикнул тюркское слово:
— Кель!
Инородцы, числом сотни в две, образовались в кучу и просочились в огромные ворота фактории вослед Артему Владимирычу. Возглавлял шествие ясачников битый Брагой енисейский киргиз с волчьим хвостом на шапке.
То был на тысячу верст уважаемый потомственный вождь племени с родовым именем Испака. Тяжелый серый хвост волка на его шапке о том доносил явственно.
На второй день, как тобольцы встречали обоз, Брага плакался в приемной зале воеводиных хором. Губернатор Мятлев сказался больным. За него прием вел адъютант Фогтов.
— Разорил, ведь разорил он меня, господин полковник! Помимо меня, Государем поставленного на факторию, раздавал инородцам расчеты за рухлядь! И в записи не смотрел! Кто что говорил, то и отдавал! Ей-богу!
— А донос на то своеуправство князя ты принес?
— Донос пишет дьяк Фомин. По неграмотности моей. Да пьян он, дьяк, долго пишет. Но донос представлю к руке вашей, не сумлевайтесь!
Брага отвернул полу армяка и достал кожаный мешок, мерой в два кулака. Протянул адъютанту:
— Две черных лисицы здесь! Для вас приберег. На предмет полного заступничества и спасения живота моего перед губернатором.
Фогтов взвесил рукой стянутый ременным шнуром мешочек. Две шкуры черно-бурой лисицы в Сибири будут ценой поболее, чем его годовой оклад жалования. А в Европе-то Фогтов знал верно: две чернобурки тянут на пять тысяч ефимков. А сия сумма есть оклад жалования европейского генерала за пять лет!
— Я же у
Но тут дверь из сеней в залу разошлась надвое. В нее шагнул маленький, по-дорожному одетый человек столичного вида и прогундел:
— Wo ist da Gubernator Siberia?{1}
— Болен губернатор! — рявкнул Фогтов, выталкивая в дверь, мимо пришельца, совершенно очумевшего фактора Брагу. — Ichbinseinearbeiter!{2}
— Ну, Господи, сподобился! — сплюнул маленький человек. — Сподобился с рабом говорить!
— Я есть не раб, — отрапортовал по-русски Фогтов, — я буду адъютант губернатора! Кто есть вы?
— Да брось ты язык коверкать, мил человек. Говори нормально, раз нашу речь разумеешь. Я буду личный представитель Императрицы нашей Екатерины при иноземном путешественнике и ученом Джузеппе Полоччио. А фамилия моя — Александр Александрович Гербертов.
Адъютант Фогтов сомлел:
— Не ваша ли семья, Александр Александрович, владеет стекольной фабрикой в Москве и лавкой древностей в Петербурге?
— Да, владею! Что с того?
— Да что с того? А то, что дедушка ваш, смею доложить, женат был на кузине моей бабушки. Еще в царствование, упокой, господи, его душу, Императора Петра, прозванием Великого!
— Так ты, парень, из голландских Фогтов?
— Точно так!
— Тогда молись! В Петербурге ныне другое полоумие. Иностранную заразу, как вас зовут, велено понижать. А русских людей возвеличивать. Так что в столицу тебе въезд заказан. Куда-нибудь в Воронеж ежели… Впрочем…
Фогтов спроворил действо молниеносно. Вынул из-под полы мундира кожаный кошель со шкурками черно-бурых лисиц и протянул дальнему, но грозному родственнику:
— Уведомленный о прибытии вашем, Александр Александрович, соизволил приготовить вам памятный приз. Исконно сибирский дар.
Гербертов расшил петлю на кошле. На пол струей хлынул драгоценный лисий мех.
— Спасибо! — простецки бросил благодарность Гербертов и снова насупился. — Ученый посланник Джузеппе Полоччио требует себе отдельный дом с амбаром, конюшней и полной охраной! Повара он с собой привез, а обслугу требует местную! Выполняй, голубчик!
— Дом с амбарами? — удивился Фогтов. — Да в это время и бани пустой в Тобольске-городе не сыскать! Может, ученый посланник соизволит остановиться на воеводином дворе?
— Милый мой родственник! Через неделю, мало — две Мятлев со двора съедет. Новый хозяин придет на тот двор. Новая метла. Может статься, что я ему с ученым иноземцем стану не по нраву. Ну а ты — ты ему точно не сгодишься. У него своих псов хватит. Хочешь для меня поработать — пиши к бывшему губернатору отказную от службы. А я поспособствую тому, чтобы тебя ученый посланник в услужение взял.