Охотники за сновидениями. Рай
Шрифт:
Затем он лег на траву. Леон был одет в одну из его потрясающих изумрудных рубашек, которые он всегда носил. Лежа на спине, он смотрел на странные, какие-то ненормальные облака. Освещение здесь было иным. Наверное, он уже пытался проснуться и не смог. Я подлетела к нему сверху, так, чтобы мое лицо оказалось точно над его. И заглянула в его притягательные изумрудные глаза. Он увидел меня и опять удивился.
Я протянула ему руку, помогая подняться.
– Привет, я Элеонора. Но можно просто Элла. Ты, наверное, опять не помнишь меня… – аккуратно поприветствовала его я.
– Конечно, помню, – резко перебил меня Леон и улыбнулся.
– Да?! А почему же ты тогда… – Я
Еле вывернувшись, Леон закричал:
– Вот видишь, как тебя забыть?! – Он как-то слишком мягко схватил меня за запястья, не позволяя больше сделать ни одного удара, – импульсивная девушка с сине-фиолетовыми волосами, с которой мы встретились под падающей Луной. Даже звучит слишком уникально, не находишь?
Я мгновенно остыла. Ничего он не помнит… По-крайней мере, то, что было до портала – не помнит. Я почувствовала, что падаю куда-то глубоко внутрь себя. Там будто бы разверзлась бездна. Все вокруг было как в тумане…
– Пошли, нужно уходить, нельзя здесь больше оставаться, иначе тебя затянет насовсем, – кинула я ему довольно холодно и потянула за руку.
Леон послушно пошел за мной. Ведь все равно, выбраться сам он не смог.
На мгновения мы словно провалились в космическую пустоту: вокруг была только чернота и ничего более.
Затем мы вновь оказались в зале с синими бархатными креслами и Сферой. Ещё через пару секунд Леон полностью, насколько это возможно в данной ситуации, пришел в себя.
А я все еще держала его за руку. Немного дольше, чем требовалось.
– Это называется Переход. – Я попыталась найти в его глазах хоть что-то знакомое, – это ощущается как если бы ты сначала упал в обморок, потерял сознание, и через некоторое время пришел в себя и оказался уже в другом месте. Ты будто дезориентирован, но скоро память вернется и все встанет на свои места. – Я сделала акцент на этих словах, внимательно вглядываясь в лицо парня. – Это основа телепортации и перемещения во времени. Мост Эйнштейна-Розена, Свет во Тьме. Называй как хочешь… Мы в Охотниках называем это Переходом. Я привела тебя сюда потому, что хотела показать Сферу Создателей. Эти Сферы, – да, здесь лишь одна из них, – также называются частицами Создателя. Они являются и Переходом, и Силами одновременно. Именно с помощью них через стабилизированные локации сновидений можно уйти в другие миры. Сейчас, или после смерти, – сделала попытку объяснить я.
– А ты не знаешь, что такое REM-25? – видимо, внезапно для себя самого выпалил Леон, потому что он выглядел растерянным и слегка шокированным.
Я снова изменилась в лице.
– Ты точно… ничего не помнишь? – спросила я Леона, поглядывая на него и проверяя его память ещё раз.
– Ничего, – буркнул он.
Кажется, мои вопросы начали его раздражать.
– Я знаю, что такое REM-25. И тебе, конечно, расскажу, но не сейчас. Ты должен перед этим ещё кое-что узнать. Тебя же интересуют синие бабочки, так? Можешь не отвечать, я и так знаю, что ответ будет положительным.
Леон постарался сделать вид, что его это вовсе не удивило.
– Давай сделаем вот как, – продолжила я, – сейчас наше время в сновидении заканчивается. Мы скоро проснемся. Ты тоже со временем научишься чувствовать приближение этой границы. Мы встретимся через день, в этом же месте, в это же время. Просто будь готов: ляг спать, и спи. Остальное я сделаю сама.
Я отпустила руку Леона. Кажется, он только сейчас заметил, что все это время я держала его за руку.
Я улыбнулась. Он все-таки запомнил мое имя.
Глава 8. XXII век
Проспект Энгельса, Санкт-Петербург
Лето быстрым и настойчивым шагом вступило в свои права. Год. Я прожила в этом новом для меня мире уже целый год. Я понимала, что многое успела за это время построить, понять и многому научиться. Но сейчас в мою жизнь вновь ворвался тот, от кого екает мое сердце – Леон. Он, как тяжелая гиря, лег на другую чашу весов. Всего пару недель назад я думала, что никогда больше его не увижу, и готовилась к сложным отношениям с Вороном… А теперь я и сама не отдаю себе отчет в том, что на самом деле происходит с моим сердцем. Я люблю Леона, но Ворон, спустя этот год, тоже, кажется, успел засесть занозой в сердце. Он словно инородный предмет, от мыслей о котором меня периодически подташнивает. Но когда я приближаюсь к нему в реальности – меня тянет к нему, словно магнитом…
Я купалась в ласковом летнем ветерке, который весело играл с моими волосами. Сегодня мне нужно было добраться до ещё одного «Лабиринта Фавна», магазина из сети классных книжных, где «Охотники» совсем недавно начали продавать свои произведения и ещё не успели решить некоторые возникшие вопросы с отправкой заказов – полностью отладить логистику.
К вечеру я собиралась попасть домой: на следующую неделю была запланирована поездка в Калининград, и мне нужно было успеть собрать вещи. Я по инерции посмотрела на браслет: часы показывали пятнадцать сорок. Как-то так получалось последнее время, что я старалась выйти пораньше, а приходила все равно в последнюю минуту.
Обычно все эти книжные дела решала моя помощница, но сегодня она отпросилась на «ещё на один денек». Я отпустила её, так как та и так постоянно вносила весомую пользу в наши дела. Я дала ей отмашку ещё с утра, по мобильному, так как догадывалась, что вчера Нина бурно отметила свое тридцатитрёхлетие, и сегодня ей нужно отдохнуть.
Я сделала Переход прямо на проспект Энгельса, к торговому центру «Озерки». К сожалению, нужный мне человек, с которым я собиралась решать все накопившиеся вопросы, оказался не на месте.
– У Эдика программа на компе не работает, – сообщила мне девушка-продавец за кассой. – Сказал, что вернется не раньше пяти.
В моих планах изначально не было столь долгого ожидания, но, раз уж все так сложилось, то я решила убить время в кафе неподалеку. И даже обрадовалась, так как в двадцать втором веке ни шоколада, ни кофе не было. Самым популярным напитком был тархун – тонизирующий напиток из эстрагона. Фруктов и овощей также не было. Как и вкусов у чего бы то ни было, я почти не ощущала. «Почти» – потому что я уже тогда была «сломана», и, в отличие от других, некоторые вкусы для меня все же существовали, но лишь в качестве бледной тени тех, что я ощущаю сейчас. Странно думать о будущем в прошедшем времени. Но еще более странно то, что будущее – и есть для меня прошлое. Я пришла в дикий восторг, когда Ворон впервые принес мне целый пакет разных фруктов и ягод. В двадцать втором веке из всего этого разнообразия остались только апельсины, и то, мне так и не удалось их там попробовать, потому что один апельсин стоил как месячная зарплата – сто кредитов. Здесь же, больше всего по душе мне пришлась черешня, китайские груши, мандарины и арбуз. Из яблок понравился сорт «белый налив», который, как оказалось, больше не продают в супермаркетах, зато эти деревья в обилии росли в лагере Охотников.