Охрана музеев. Тайна номер 1
Шрифт:
– Купава вышла встречать, – поморщился Старцев.
– Надо же, как присохла девка… Не обижал бы ты её. Радости у неё и так немного… Али не красавица?
– Красавица. Только боюсь я у тебя на дне оказаться.
– Если бы тебе была судьба на дне у меня оказаться, – насмешливо проговорил старик, – ты бы уже у меня в чертогах сидел да нас с хозяюшкой разговорами развлекал.
Старцева привычно передёрнуло. Отчего-то такого развития событий он опасался больше всего.
– Купавушка, – окликнул хозяин реки русалку. – Ты пойди пока погуляй, девочка! Нам поговорить
Девушка подошла. Кинула на колени Старцеву его куртку. Показала гребешок – именно его и вёз Егор ей в подарок – и убежала.
– Пойдёт на ветвях качаться, волосы расчёсывать да песни припевать. Жалостливые.
Старцев пока постелил газетку. Разложил хлеб, разлил по стопкам водку.
– Кстати говоря, – недовольно протянул водяной, – что там твои людишки учудили с моими девочками? Как можно спохабничать было русалок так, что они шутки свои позабросили и на землю носа не кажут?
Старцев, стараясь быть серьёзным, рассказал о происках Борьки и вдохновлённых им сатанистов.
– Совсем мир с ума сошёл, – как-то печально заявил водяной. Подумал и добавил: – Надо выпить.
– За здоровье! – Человек чокнулся с водяным. Выпили.
– Ты опять по делу? Просто же так не приедешь старика навестить?
– По делу, – вздохнул Старцев.
И он рассказал о том безобразии, что творится в городе.
– Не русалки, – покачал головой старик. – И вообще не водные. Утопленниц несколько дней не прибывало. А в город нам соваться сейчас… Как-то охоты нет. Шумно там стало. И грязно. И дети эти ваши человеческие… Это же кто такое бесчинства выдумал, когда они школу заканчивают! Кстати, последи – у воды часто окончание школы празднуют. Так они пьяные такое говорят, такое творят… Что ладно уж меня или моих подданных – мы к людям привычные и добрые. Достаточно добрые, – поправился он, увидев насмешку в глазах Старцева. – Так они кого похуже могут вызвать. И не жителей приграничья, как мы с тобой. А кого-то посерьёзней. И поголодней.
Как Егор и подозревал, водяной был не в курсе.
– И что получается? – говорил он хозяину вод, уже прощаясь, – синий сумрак над рекой прорезала ало-золотая полоска. – Никто ни при чём. Никому эти женщины не нужны. А пропадают.
– Если что узнаю – найду возможность сообщить. Ты к Неве хотя бы раз в день подходи, – кивнул хозяин и исчез.
Старцев покидал всё в рюкзак и отправился к своему мотоциклу.
– Не уходи. – Купава была у той же берёзки. – Не уходи. Мне ведь ничего от тебя не надо. Только немного тепла.
Егор развернулся навстречу прекрасной девушке, посмотрел ей в глаза. Увидел то же одиночество, что заставляло его не давать себе ни секунды передышки, чтобы не задумываться над тем, что происходит с его жизнью… И неожиданно для себя потянулся к русалке. Запутался в длинных волосах, нашёл её губы. А они оказались тёплыми. И сладкими.
Противно стрекотала сорока. Упорно, тревожно. И такое впечатление, что прямо возле головы.
Старцев приподнялся на локте. Лес. Поляна. Рядом – прекрасная обнажённая девушка расчёсывала подаренным им гребнем золотые волосы.
– Вот
Её голос колокольчиком разнёсся по полянке.
– Будешь помнить водяного дочь? – Она легонько поцеловала его.
– Буду, – растерянно пообещал Егор.
– Ладно, помогу я тебе. Заслужил… – Она лукаво блеснула глазами, пальчиком поманила к себе и прошептала на ухо: – Двадцать шестого лунного дня, где носы кораблей каменных – колдовство было.
– Спасибо, – погладил её волосы Егор.
– Колдовство было не наше.
– В каком смысле?
– Чужое. Раскалённое. От него было больно. Я словно обожглась.
– А ты в городе была? – И тут он вспомнил свои ощущения во время прогулок вдоль набережных – будто кто-то следит за ним пристально.
– Придёшь ещё – скажу! – И звонкий смех растаял среди деревьев.
Глава 7
1 июля, 9:45. Психоневрологический институт им. Бехтерева. Улица Бехтерева
– Как-то мы не догадались, что пока доктора не проведут пятиминутки и прочие необходимые процедуры, то разговаривать с нами не будут, – пробурчал Старцев.
– Пятиминутку, – усмехнулся Алексей Васильевич. – Мы уже пятьдесят одну минуту ожидаем.
– Интересно, что скажет доктор, если ты ему сообщишь, что считаешь минуты?
– Не-не-не… Со здешним добрым доктором мои состояния обсуждать не надо.
Мужчины переглянулись, пытаясь отреагировать на шутку. Получилось как-то невесело. И очень нервно.
На самом деле коридор как коридор, больница как больница. Всё чистенькое, в персиковых тонах, на стенах – весёлые постеры с цветами. Преувеличенно важные медсёстры, спешащие по делам, но думающие о чём-то своём.
У Старцева здесь как-то странно холодел затылок, словно что-то ужасное, то, чего он всю жизнь панически боялся, осторожно поглаживало его голову.
– Давно ждёте, молодые люди? – Егору Ивановичу не показалось – на этот профессионально-мягкий голос дёрнулся не только он, но и следователь.
– Мы по поводу Маргариты Николаевны Ивлевой, женщины, которая к вам вчера поступила.
– Поступила, – кивнул психиатр.
– Когда мы сможем с ней побеседовать?
– Побеседовать. – Доктор грустно усмехнулся. – Пока у неё ступор. Утрата речи, обездвиженность. Мышечный тонус повышенный. Она попросту безразлична ко всему.
– Травмы? – спросил Алексей Васильевич.
– Нет. Этого нет. Ни травм головного мозга, ни ещё каких-либо повреждений на теле не зафиксировано. Анализы крови – чистые. Где бы она ни была, препаратов никаких не получала.
– И что с ней? – нахмурился Старцев.
– По всей вероятности, острый реактивный психоз. Какая-то психическая травма дала его. На лекарственные средства организм не откликается – вот что плохо. Так что насчёт «поговорить»… Не знаю.
– Могу я взглянуть на неё? – Егор Иванович был уверен, что несчастную утаскивали в иной мир, но по тому, как описывал врач состояние пострадавшей, воздействие было слишком сильным.