Океан для троих

Минт Реджи

Морено, по видимости, ушел почти сразу – через дверь долетали его отрывистые команды и вторящий им утробный бас Саммерса.

На корабле кипела привычная работа, ей не мешали ни холодный туман, ни усиливающееся волнение моря.

Фиши, который дремал, опираясь на штурвал, при приближении Дороти вздрогнул, проморгался, с удивлением и уважением осмотрел синяки на лице начальства, но промолчал.

Поджав губы, принял расчет курса, вгляделся в значки, удивленно пошевелил бровями, но вопросов задавать не стал, а послушно положил “Свободу” на галс. Потом неспешно забил трубку, пока остальная команда с ругательствами

поднимала и закрепляла все то, что попадало от резкого маневра, и сказал вполголоса, вроде бы ни к кому не обращаясь:

– Я простой человек, командор. Не благородных кровей, без манер, без академиев. Но даже простой человек знает слово “спасибо”. Ты протащила нас через этих тварей невредимыми, да еще взяла на прикуп жизнь кэптена. За всех не скажу, но я тебе обязан, командор. Так что случись какая заварушка, где мне придется выбирать сторону, на тебя я не попру. Оно, конечно, если ты против кэптена затеешься – меня за плечом не жди, но вот в остальном – я твой до последней крупицы табака. И честное слово, никогда не думал, что буду говорить такое алантийке, которой море и кортик подал папашка на парадной салфетке.

– А ты невысокого мнения о королевском флоте, Фиши, – Дороти на резкости не обиделась – сказанное раньше было важнее.

– Я двадцать лет в нем служил, так что попробуй меня удивить чем-то, командор, и я подарю тебе свою любимую трубку.

– Поглядим.

Дороти прогулялась по кораблю, проверяя, все ли в порядке, хотя особой нужды в том не было. Впрочем, прогулка дала свои плоды: она получила пять коротких отчетов о том, о чем не спрашивала, от тех, у кого не интересовалась. Хиггинс доложил, что большой парус проходит еще месяц и должен уйти под замену. Абордажники рассказали о проблемах с крючьями и топорами, на которых железо оказалось настолько худым, что раскрошилось. На камбузе все хорошо и в дальнейшем будет прекрасно, особенно если к нему не будет приближаться Морено. Орудия полностью готовы, но левый борт предпочтительнее. Течи в трюмах есть, но помпы справляются: на ближайшей стоянке понадобится пара часов, чтобы законопатить прочнее. Дорисовал картину Саммерс, который гранитной громадой воздвигся за плечом и траурно поведал, что на корабле полный порядок.

Командору Дороти Вильямс делали реверансы и даже особо не скрывали за что.

Морено, который следил за тем, как крепят неподвижный такелаж, эти пляски видел, и судя по мрачному выражению на лице, удовольствия они ему не приносили. Несмотря на все выверты судьбы, Черный Пес был обязан Дороти жизнью, и то, что его команда это признавала, хорошего настроения пирату не добавляло.

Закончив с делом, Морено направился к Фиши, который его важно поприветствовал, но направление нового курса говорить отказался, послав кэптена к командору.

Дороти, которой бриз принес весь разговор до последнего слова, улыбнулась, за что и была тут же наказана – незажившую скулу продернуло такой болью, что она поклялся не улыбаться до конца своих дней. Ну или хотя бы до того момента, когда они достигнут цели.

Поединок между Черными Псом и любопытством продлился полчаса – ровно столько ушло у Дороти на то, чтобы позавтракать, сложить салфетку, причесаться заново – на палубе ветер растрепал волосы, запудрить синяк, с радостью убедиться, что отек почти спал, пододвинуть к себе карты и навигационные приборы.

Морено материализовался

на пороге как инкуб, которого вызвал опытный экзорцист, – беззвучно, неотвратимо и с таким выражением на лице, словно Дороти тут студиоз, желающий продать душу за хорошую оценку на экзамене по геометрии.

Зато притворяться не стал, с порога сказал:

– Моя команда переоценивает твое участие в моей судьбе, ну или слишком ценит меня. А может, ты их опоила чем-то, коварная командор? Учти, я отказываюсь думать, что они перешли на твою сторону по каким-то другим причинам. Я пытал Фиши три раза подряд и даже угрожал подложить ему в трубку древесного клопа, но он был непреклонен. Молчал как рыба. Так куда мы идем, таинственная моя?

Дороти отложила карты, взяла многозначительную паузу, и когда ее личный инкуб достиг температуры кипения нижней бедны, сказала:

– На Малый Янтарный.

– Малый Янтарный? – темные брови Морено удивленно поползли вверх, а нос сморщился, точно у тигра, который хочет чихнуть. – За какими скатами мы попремся туда, если “Каракатица” идет другим курсом?

– Отклонимся ненамного, если дело не выгорит – потеряем вечер и ночь. Тем более я по-прежнему уверена в том, что “Каракатица” идет прямиком в Море Мертвецов, а если это так – мы перехватим их вот тут, – Дороти развернула карту и указала на желтый остров. – На самой границе.

– Если мы свернем на Янтарный – нам не успеть вовремя.

Дороти вздохнула и прикусила кончик пера. Все таки мужчины слишком прямолинейны и видят проблемы, только когда уже вляпаются в них.

– Морено, ты ходил на “Каракатице” с небольшой командой – двадцать человек, а сейчас туда набилось народу, как сельдей в бочку. Им нужны вода, отдых и провизия. Больше половины из них – гарнизонные солдаты, которые в гробу видели спать в вонючих трюмах и есть солонину. Им непривычно, и готова поспорить, уже на третий день плавания они захотели спустить с офицеров шкуры. Они остановятся тут, – палец Дороти сместился левее, указывая на крупный зеленый остров в череде архипелага. – У Филлипса на борту не призраки, перед тем как рвануть в Море Мертвецов, он встанет на отдых. Мы успеем. Должна признать, мысль пройти Грядой Сирен оказалась очень удачной, несмотря на сопутствующие потери, во времени мы выиграли.

– Хорошо, будь по-твоему. Но если мы упустим “Каракатицу”, я тебя убью, и никакие симпатии моей команды тебе не помогут, – Морено подошел и почти ткнул пальцем Дороти в грудь, затормозив в последний момент.

– Вот уж кого еще ко мне не ревновали, так это два десятка каторжников.

– Я не ревную! – сверкнул глазами Морено. – Это моя команда…

– Вот именно. Твоя. И закончим на этом, – Дороти сочувственно покивала, а Черный Пес, поняв, что его ловко спихнули с темы беседы, снова перешел в наступление.

– Зачем на Янтарный?

Дороти по привычке потерла виски, поморщилась, задев синяк, и откинулась в кресле:

– Мы же вроде решили, что догонять “Каракатицу”, не имея в козырях моей силы или численного перевеса, – чистое самоубийство.

– На “Свободе” больше орудий. Пять-шесть точных залпов мои ребята обеспечат, сметем их со второй палубы…

– И мы получим ни на что не пригодное решето вместо отличной шхуны. Морено, ты же сам мне сердце вырвешь, как только первую прореху в борту увидишь, а остальное доделает Черная Ма.