Океан мечты
Шрифт:
— Я настаиваю. — Он пододвинул стул, сел и взял ее руки в свои, крепко сжал их и посмотрел в глаза. Он надеялся, что сила чувства, которое он к ней испытывал, передастся ей. — Дженни, послушай! Ты мне небезразлична. Правда. Я даже уверен, что начинаю в тебя влюбляться, если уже не влюбился… — У него вырвался нервный смешок.
Дженни воспользовалась этим мгновением и попыталась перебить его, возразив:
— Стив, погоди, мы друг друга почти не знаем, и…
— Нет! — воскликнул Стив, и его брови взлетели вверх, он с отчаянием почувствовал: сейчас или никогда. В данную минуту ей от него не сбежать, у нее нет
— Нет! Нет, Стив. Все совсем не так, и все будет совсем не так. Нельзя сесть, составить список тех качеств, которые хочешь видеть в жене, а потом ходить и искать подходящую, будто покупаешь новый автомобиль. Просто встречаешь человека, влюбляешься и понимаешь, что это и есть тот, за кого тебе суждено выйти замуж. Судьба правит такими вещами, Стив. Не люди. И правда в том, — поспешно продолжала она, не давая ему возможности вставить слово или возразить, зная, что причиняет ему боль, — что я не люблю тебя. Ты мне нравишься. Я хочу быть твоим другом, но не больше. — Она отнюдь не собиралась становиться жертвой и попадать в неприятное положение.
Он затряс головой, смущенно улыбнулся.
— Ты будешь чувствовать по-другому. Я заставлю тебя полюбить меня, и…
— Нет, не заставишь! — перебила она более резко, чем собиралась. — Пожалуйста, Стив! — Она попыталась смягчить тон. — Если ты будешь настаивать на своем одностороннем романе, это сделает невозможной даже дружбу между нами.
Стив прерывисто вздохнул и наконец, пожав плечами, сказал:
— Ладно. Пусть для начала будет дружба. Наверное, мне придется согласиться.
— Дружба, — повторила Дженни. — Ничего больше. И помни, я вовсе не собираюсь ехать к тебе домой. Я поеду в свой дом. Понятно?
— Разреши мне отвезти тебя туда. В той машине, которую я заказал.
— Это будет очень мило… и по-дружески, — уступила Дженни.
Вошла медсестра, спросила, не нужно ли чего Дженни, потом предложила Стиву выйти и дать Дженни отдохнуть.
Когда он ушел, Дженни спросила, можно ли повидать Карлу, но сестра ответила, что Карла спит.
— Предлагаю вам сделать то же самое, — улыбнулась она, вышла и закрыла за собой дверь.
И Дженни уснула. Ей снился Керк, его поцелуи, от которых дух захватывает, и нежные ласки, радость, смех и счастье, которые они испытали вместе. Она пережила снова каждое мгновение, и это было чудесно, а когда проснулась, ее охватило горькое чувство. Теперь счастье существовало для нее лишь во сне. Реальность стала ненужной, грубой и жестокой.
Заглянула другая медсестра, сменившая прежнюю, спросила, не хочет ли она поужинать. Дженни кивнула, потом отважилась задать вопрос, заходил ли к ней кто-нибудь, кроме мистера Джентри.
— Сейчас посмотрю
Когда медсестра через несколько секунд вернулась, Дженни с огромным разочарованием услышала, что никто не приходил.
Принесли поднос с ужином. Дженни не очень хотелось есть, и она только поковыряла в тарелке.
Медленно проходили часы. В изоляторе было очень тихо. Дженни стала тревожиться. Она чувствовала себя прекрасно, только немного болели швы. Взглянула на часы на стене и увидела, что уже больше двенадцати ночи. Керк, конечно же, слышал о происшествии. Почему он хотя бы не позвонил, чтобы узнать, как она? Неужели ему это безразлично?
Наконец она зарылась лицом в подушку и зарыдала… над тем, что не сбылось.
Глава 20
Шел последний день круиза. Небо было ясное, ветер свежий — идеальная погода для завершения идеального — для некоторых — путешествия.
Пассажиры собирали и укладывали свои вещи, посещали инструктажи по прохождению таможни, чтобы быть готовыми к высадке ранним утром следующего дня. Их попросили оставить свои чемоданы в коридоре возле дверей кают перед тем, как лечь спать, чтобы экипаж мог начать долгий и трудоемкий процесс переправки багажа на грузовую палубу и побыстрее выгрузить его в порту после прибытия.
Дженни провела в изоляторе беспокойную ночь. Когда пришел доктор для последнего осмотра, она сидела на краю кровати. Она уже успела отыскать свою вчерашнюю сильно пострадавшую одежду, оделась и хотела как можно быстрее уйти.
Доктор вручил ей рецепт на антибиотик и велел примерно через неделю зайти к семейному доктору, чтобы снять швы.
— С вами все будет в порядке, — заверил он с ободряющей улыбкой. — Вы, леди, везучая.
— А Карла? — с тревогой спросила Дженни. — Как она себя чувствует сегодня утром?
— Я сейчас как раз иду к ней. По словам медсестры, дежурившей вчера ночью, у нее разболелась нога, пришлось дать лекарство. И она от него до сих пор спит.
Дженни спросила, можно ли уже ее навестить.
Он покачал головой.
— Нет. Дадим ей поспать.
Сестра спросила у Дженни, не хочет ли она, чтобы ей принесли поднос с завтраком, но та отказалась, ей не терпелось уйти. В эту долгую, наполненную тягостными размышлениями ночь она заглянула глубоко к себе в душу и поняла, что должна еще раз увидеться с Керком. Возможно, существует такое объяснение той ужасной фотографии, которое она могла бы принять. И она вынуждена была согласиться с ним, что он не в ответе за поведение Ингебретсена и других офицеров. Неправильно валить их всех в одну кучу и навешивать ярлык «белые волки». И ей легко было поверить, что Пола Стритер обижена и пытается отомстить.
Однако Дженни никак не могла сейчас принять одну вещь — обвинение Керка в том, что она не способна кому-либо отдать свое сердце… боится любить. В это ей не хотелось верить, потому что за недолгие часы, проведенные в размышлениях, она пришла к согласию с самой собой и поняла, что действительно любит его и что ей необходим последний шанс все исправить, если это еще только возможно. Потому что пришла к окончательному выводу, что если сойдет с корабля, не встретившись с Керком еще раз, то никогда себе этого не простит.