Океан ненависти
Шрифт:
Комиссар взглянул на Дронго.
— Вы оказались правы, коллега, — горько сказал он, — поздравляю. Кажется, это наш единственный успех.
— Вы будете говорить с метрдотелем, которого вызывали из Силиври? — спросил помощник.
— Буду, я со всеми буду говорить, — зло ответил комиссар, — что мне еще остается делать на этом курорте. Только болтать со всеми подряд, надеясь хоть таким способом найти убийцу.
И он пошел по коридору в апартаменты, сильно сутулясь, словно сгибаясь под тяжестью обрушившихся на него проблем.
Когда Фикрет Явуз появился в комнате, один из полицейских осторожно показал на телефон.
— Звонят из Анкары, сам заместитель министра.
«Уже знают», — обреченно подумал комиссар, подходя к телефону.
— Ты что, комиссар, — закричал заместитель министра, — бойню решил устроить?! Решил, что можно туристов убивать каждый день?! Уже вся Анкара знает, что второго человека убили за два дня. Ты чем там занимаешься? Совсем разленился? Если не можешь справиться, мы пришлем помощников. Или заменим такого комиссара, как ты. Для чего ты нужен, если даже на курорте не можешь убийцу найти? Там ведь никого чужого не могло быть. Так чего же ты медлишь?
— Простите… — попытался было объяснить комиссар, но заместитель министра гневно перебил его:
— И ничего не пытайся мне говорить. Позор на всю Европу. Найди убийцу. Как хочешь, найди. Сутки у тебя есть, не больше. Если за двадцать четыре часа не найдешь убийцу, то сам лично позвони ко мне в Анкару и объяви о своей отставке. Ты меня понял, комиссар? Об отставке!
«Пропала пенсия», — подумал комиссар и непослушными губами выдавил:
— Я все понял, Паша-эфенди, все сделаю.
— Сутки, — напомнил еще раз заместитель министра и бросил трубку.
— Будьте вы все прокляты, — с ненавистью сказал комиссар.
Дронго вернулся в соседнюю комнату и сел на кровать.
— По-моему, вам надо что-то решать, — предложил он.
— Что решать? — насмешливо спросил Олег Молчанов. — Жребий бросать, кто из нас убийца? Чтобы один остался, а остальные уехали?
— Ну зачем ты так, — возмутилась Инна, — ребята погибли, а ты ерничаешь.
— Ребят все равно не вернешь, — отмахнулся Молчанов, — а ты из себя невинную козочку не строй. Я ведь знаю, как Юра в последние дни к тебе приставал. Ты его все время отшивала.
— Перестань, — строго сказала Юлия, — это некрасиво.
— А с тобой они, значит, поступили очень красиво, — встал Молчанов, — сначала один, а потом второй. Тоже мне, «эстафета семьи Кошелевых».
Юля вдруг громко разрыдалась, и Кира бросилась к ней, укоризненно взглянув на Олега. Тот отвернулся. Нервы у всех были на пределе.
— Нам нужно как-то объяснить этому комиссару, что мы не виноваты, — предложил Рауф, — что мы не убивали братьев. Может, сюда какой-нибудь киллер приехал из России, которого мафия прислала и который должен был убить обоих Кошелевых. Мы же ничего не знаем.
Все смотрели на Дронго.
— Надеюсь,
— Они могли нанять киллера из другой страны, — настаивал Рауф, — или дать ему другой паспорт.
— Может быть. Но наемные убийцы не имеют привычки убивать своих клиентов их же собственным оружием. Такое не сделает ни один киллер. На оружие клиента нельзя рассчитывать: а вдруг оно откажет в последний момент или его вообще у клиента не окажется? Откуда наемному убийце было знать про нож, купленный два дня назад в Стамбуле, или про пистолет, который Юрий привез с собой? Аргументы были убедительными.
— Все равно, — не сдавался Рауф, — нужно искать по всему курорту. А этот комиссар решил, что убийца обязательно среди нас. Это же так глупо. Мы все любили Виктора. Каждый по-своему, но любили.
— А по-моему, как раз наоборот, вы все его ненавидели, — возразил Дронго.
— Да! — закричала вдруг Кира. — Да! Я лично его терпеть не могла. Но я его не убивала. Какое имеет значение, как мы к нему относились?!
— Он был сложный человек, — вмешался в разговор Олег, — но ни один из нас даже не мог подумать, что здесь случится такое. Тем более с двумя братьями сразу.
— Вы все лицемеры, — с отвращением сказала Инна. — Еще вчера утром вы говорили гадости про обоих братьев, рассказывали, какие они подонки. А теперь говорите совсем другое. Если Кошелевы погибли, значит, их покарал Господь. И не нужно нам больше говорить на эту тему.
— Как это не нужно? — возмутилась Света. — А что нам делать? Комиссар обещал запереть нас в какой-то комнате, а ты говоришь — не нужно.
— Он про комнату не говорил, — вмешался Дронго, — просто в целях вашей безопасности он решил поместить вас всех на охраняемую виллу. Чтобы ничего страшного больше не произошло.
— Нам хоть разрешат взять свои вещи или мы будем как узники? — спросила Кира.
— Конечно, разрешат. Комиссар просто хочет…
— Ты-то чего его защищаешь, — с отвращением сказала вдруг Кира. — Такие, как ты, у гестаповцев во время войны в холуях ходили. Переводчиком пошел к турку, чтобы своих засадить. Ах ты, сволочь.
Дронго встал, чувствуя, как дергается левая щека.
— Я помогал ему, чтобы он не обвинил кого-нибудь из невиновных, — строго сказал он. — Что касается ваших оскорблений, то должен заметить, и вы, Кира, не ангел. Вы, кажется, вчера назвали Виктора дерьмом, когда днем обсуждали его личность с Инной. Или вы об этом забыли?