Океан. Выпуск восьмой
Шрифт:
Если б кто-нибудь следил за ним сверху, то увидел бы, как вышедший из воды устроился поудобнее в камнях, отстегнул от пояса резиновую сумку и вытащил оттуда ящичек со множеством ручек и кнопок. Из ящика человек выдвинул длинный металлический стержень, словно хлыст, закачавшийся над ним, покрутил одну-вторую ручку, нажал какие-то кнопки — сбоку на ящике загорелся красный глазок. Он снова нажал кнопку, потом отнял палец и вновь опустил его на светлую пуговку кнопки.
В это же мгновение за многие километры от острова под рукой человека с наушниками на голове легли
Где-то далеко, на безымянном острове, человек в черном гидрокостюме и сдвинутой на лоб стеклянной маске нажимал на белую кнопку. И через океан неслись проникновенные классические стихи Басё:
Увидел я раньше всего В лучах рассвета лицо рыбака, А после — цветущий май.Человек с наушниками записывал на бумаге:
За колосок ячменя Я схватился, ища опоры… Как труден разлуки миг!Еще через некоторое время бессмертные стихи превратились в деловые строчки рапорта Генриха Шрайбера-Раумера, отправленного в Берлин, на Тирпицуфере, 74, в «лисью нору» адмирала Канариса.
«Адольф Гофман-Таникава подготовил агента Косаку Хироси, японца по национальности, патологоанатома, 29 лет. Завербованный под кличкой Кёрай, Косаку Хироси с помощью Таникавы внедрен в лабораторию профессора Накамуры. Согласно сообщению, прибыл на место и приступает к работе.
— Спасибо, отец. Вы так добры ко мне.
— Ты здесь хозяйка, Тиэми. Я сделаю так, чтобы ты не нуждалась ни в чем.
— Я буду помогать вам, отец, в вашей работе.
— Отдохни еще немного, Тиэми. Осмотрись, привыкни к новой обстановке. Тебе, наверное, скучно у меня… Здесь нет твоих подруг… И ты единственная женщина на острове, не считая старой Табэ. Но помощники мои — молодые люди. Они будут рады сопровождать тебя на прогулках. Я скажу, чтоб тебе приготовили костюм для подводной охоты.
— Это, наверное, очень интересно, отец.
— Конечно. Раньше я сам увлекался подводной охотой, а сейчас не имею права тратить свое время на развлечения. Судьба нашей родины зависит от меня, Тиэми.
— Отец, я…
— Понимаю, ты хотела бы знать, чем твой отец занимается здесь, на острове. Не так ли?
— Я не любопытная, отец.
— И все же тебе хотелось бы знать… Не спорь, это можно понять. Что ж, ты узнаешь об этом, но не сразу. Видишь ли, я тебе вполне доверяю, но следует тебя подготовить к восприятию нескольких совершенно необычных для тебя
— Да-да, отец, я не раз замечала и размышляла об этом!
— Вот видишь. И что ты думала по этому поводу?
— Я была еще девочкой, у меня была собака, и мне иногда становилось жутко, когда собака смотрела на меня. Мне все время казалось, будто она хотела что-то сказать.
— И это собака, имеющая относительно небольшой мозг! А ведь существуют гораздо более высокоорганизованные животные, со сложным, не уступающим в этом отношении человеку мозгом. И обладающие при этом такими качествами, каких нет у человека. И вот поставить эти качества на службу нашему народу… Словом, ты все узнаешь. Скажи, ты давно знакома с этим Косаку Хироси?
— Я работала с ним в одной клинике, и, как ты знаешь, мы приехали сюда вместе. Он интересный, хороший человек.
— И нравится тебе? Ладно. Вот и он идет сюда.
— Здравствуйте, господин профессор, здравствуйте, Тиэми.
— Мы рады вас видеть, молодой человек. Оставляю дочь на ваше попечение. Покажите ей нашу библиотеку и проводите в сад. Она не была еще там, а вы, насколько мне известно, все уже осмотрели…
— Кроме океанариума, господин профессор.
— Ну там мы побываем все вместе. Пришлите ко мне в лабораторию Аритомо Ямаду.
— Хорошо, сэнсей.
Стая мелких рыбешек медленно продефилировала к коралловым кустам и разбилась на группы, одна за одной исчезавшие меж ветвей. Из впадины показались продолговатые тени и бок о бок поплыли к отвесной скале, облепленной разноцветными водорослями.
— Посмотрите, какое богатство красок! — послышался в наушниках Степана Бакшеева звонкий голос Аритомо Ямады.
— Жалко, что нельзя это сфотографировать, — ответил Степан.
Аритомо вытащил нож и протянул его вперед, стараясь отделить от скалы оранжевый стебель.
— Это очень вкусно, если умело приготовить, — сказал он и стал складывать водоросли в сумку, прикрепленную к поясу. Пузырьки воздуха от его головы хрустальной цепочкой уходили к поверхности.
— Не пора ли нам возвращаться? — спросил Степан Бакшеев. — Мы далековато забрались.
— Дальше острова не уйдем, — ответил Аритомо Ямада. — Ведь бухта закрыта со всех сторон. Сюда не проникнет и отсюда не уйдет ни одно существо с диаметром тела больше дюйма.
Он закрыл сумку, повис вниз головой и, перебирая ногами-ластами, заскользил вдоль скалы.
Степан остался на месте. Это была его первая подводная прогулка в особых скафандрах, позволявших человеку чувствовать себя в море буквально как рыба в воде, и Степан не мог отделаться от ощущения, что он загадочным образом приобрел вдруг способность летать, быть легче окружающей среды, становиться невесомым. К человеку такая способность приходит во сне, и, познав ее наяву, Бакшеев был так захвачен всем этим, что на время забыл о своем непонятном для него положении то ли гостя, то ли пленника.