Океанский патруль. Книга вторая. Ветер с океана. Том 4

Пикуль Валентин Саввич

– Врача? – спросил дежурный, вбежавший на шум.

– Не надо, – поморщился инструктор, – это нервный припадок, какие часто бывают у фронтовиков и которые кончаются, как правило, без всяких последствий… Идите!

Штумпф скоро затих и долго лежал на спине, бессмысленно глядя в потолок. Докурив сигарету, фон Герделер наполнил стакан водой, добавил немного коньяку и подошел к офицеру.

– Пейте, – сказал он.

Штумпф, хлюпая губами, жадно выпил воду; инструктор помог ему сесть.

– Это

пройдет, – успокоил он, – ерунда!

– Это никогда не пройдет, – хрипло, с натугой произнес Штумпф и, держась за спинку кресла, встал. – Три года, – сказал он, шагнув вперед, – три года я жил с финнами, ел финский хлеб пополам с опилками, страдал вместе с ними… И я не могу!.. Я не могу так…

– Чего не можете?

Штумпф рванул ворот мундира, открыв жирную волосатую грудь, заскреб ее пальцами.

– Эта деревня… Эти бабы… А я… мы… Я не могу! – выкрикнул он, наступая на фон Герделера. – Три года… с ними… Ханкониеми, Виипури, Сестрорецк… А потом здесь: Кестеньга, Рукаярви, Тиронваара… Они так, а мы…

– Смирно! – скомандовал фон Герделер.

Штумпф застыл, только концы его пальцев судорожно вздрагивали, а в углах по-собачьи безрадостных глаз висли мутные жалкие слезы.

– Сегодня же, – сказал инструктор, – вы уберетесь отсюда в Петсамо. Мне совсем не нужны такие офицеры…

* * *

Селение, в которое они въехали глубокой ночью, спало мирным сном. Только собаки, стервенея, бросались под копыта. Ставни в домах были плотно закрыты. На улице – ни души. Фон Герделер, не слезая с коня, читал вывешенные на воротах таблички, узкий луч карманного фонаря рыскал по заборам:

– Корзинщик Унто Купиайнен… Адвокат Лехми Аланен, опять не то… Ага, вот, кажется, здесь!..

Спешились. Оставив двух сопровождавших его всадников, фон Герделер направился к дому. Ветви кустарников, растущих в палисаднике, яростно хлестали в темноте по лицу. Дверь, ведущая с крыльца в теплые сени, была незапертой. Споткнувшись о порог, инструктор вошел внутрь, долго шарил рукой по стене, отыскивая выключатель.

– Эй, кто тут есть?..

Одна комната, другая… Двери разлетаются настежь.

И вдруг – приглушенный женский крик. Немолодая женщина в длинной до пят ночной рубашке торопливо зажигала керосиновую лампу. Пальцы ее дрожали, рассыпая по полу спички. В спальне пахло тепло обжитым уютом, широкая постель стыдливо обнажала смятые простыни.

– Простите, – сказал фон Герделер, вскидывая руку к козырьку, – но я, наверное, не привыкну к финскому обычаю, чтобы двери оставались незапертыми.

Он сказал это по-шведски, и женщина, быстро накинув халат, ответила тоже по-шведски:

– Если вы пришли для разговора с Петсамо, то разговор

не состоится, – линия испорчена.

– Значит, я попал туда, куда мне нужно, – вежливо сказал инструктор. – Вы и есть телеграфистка фру Андерсон?

– Да, я.

– Прошу, – проговорил оберст и, взяв фру Андерсон за локоть, вывел ее из спальни.

– Я не понимаю, что вы хотите от меня?

– Чтобы вы соединили меня с Петсамо.

Женщина села перед аппаратом, включила связь.

– Видите, – сказала она, – все мертво!

– Я вижу другое, – улыбнулся инструктор.

– Что же именно?

– Во-первых, вы хорошенькая женщина, а во-вторых, вы не хотите соединить меня с Петсамо!

– Но…

– Оставим это!

Он протянул ей пачку сигарет, она неуверенно закурила от зажигалки фон Герделера, который закурил тоже.

– Я уже стара для вас, – неожиданно сказала фру Андерсон.

– Надклеванная птицей вишня всегда слаще.

– Спасибо и за это… Ха!

– Пожалуйста, – невозмутимо ответил фон Герделер, выпуская дым к потолку. – Так я жду!

– Ждать вам нечего: на проводе – пусто.

Инструктор усмехнулся и сказал:

– Но есть другой провод.

Фру Андерсон удивленно повела тонкой бровью:

– Вы ошибаетесь: другого провода нет.

– Я очень редко ошибаюсь. Как видите, в одном я уже не ошибся!

– В чем же?

– В том, что вы милая женщина.

– А-а-а, – вяло засмеялась фру Андерсон.

– Я не ошибся, – продолжал инструктор, – и в другом.

Он неожиданно сел перед ней на стол, свесив ноги в ярко начищенных сапогах, взял ее за подбородок.

– Это еще что! – возмутилась она.

Но он не выпустил ее подбородка из своих жестких пальцев и, помолчав, строго заметил:

– Я люблю, чтобы женщина, когда я с ней разговариваю, смотрела мне прямо в глаза!

Она посмотрела ему в глаза и подавленно сказала:

– Хорошо, я соединю вас с Петсамо… Дайте, пожалуйста, еще одну сигарету…

Заработал аппарат.

– Швеция на проводе, – сказала она.

– Отлично…

– Корпиломболо… Корпиломболо, – раздалось в наушниках. – Корпиломболо слушает…

Женщина назвала пароль и потребовала:

– Соедините с Петсамо… Соедините с Петсамо…

– Встаньте, – сказал фон Герделер и, заняв ее место, надел наушники. – Алло!.. Петсамо?.. У аппарата чрезвычайный эмиссар в Лапландии оберст Герделер… Кто отвечает?.. Принимайте…

Он стал докладывать о положении в Лапландии, и одна его рука как бы невзначай легла на спину женщины.

Телеграфистка дернулась в сторону, тогда оберст просто обнял ее – цепко и властно, не переставая повторять в трубку: