Океаны Айдена
Шрифт:
— Видно, духи воздуха владели могущественной магией, — сказала она. — Что же они искали в твоей стране?
— Полагаю, места, где можно поселиться, и народ, который стал бы их почитать. Но у хайритов уже были свои воздушные божества — Семь Священных Ветров. Поэтому наши предки вырезали пришельцев и завладели их богатствами… всем, до чего дотянулись их руки и разум.
— Разве духов можно убить, Эльс? — Найла подняла на него удивленный взгляд.
— Конечно. Тех, кто обладает плотью — стальным клинком; бестелесных — забвением. Да, девочка, забвением можно прикончить любого бога!
Найла
— Странные вы, хайриты… Бог — душа народа! Кто же станет убивать свою душу?
— Хайриты — не странные, Найла… народ как народ, — Блейд говорил, нежно поглаживая блестящие черные локоны. — Это я — странный хайрит… -Он пристально глядел вперед, туда, где ярко-оранжевый солнечный диск уже наполовину поднялся над океаном. — Ладно, не будем об этом. Хайриты почитают Семь Ветров тысячи лет и вовсе не собираются отрекаться от них. Но те духи воздуха, что опустились в наших степях пятьдесят поколений назад, были чужими. Поэтому-то хайриты и убили их.
Лаская головку Найлы, прильнувшую к его плечу, Блейд размышлял о том, что может произойти с могучим океанским течением, натолкнувшимся на чудовищный горный хребет. Естественно, оно должно огибать этот барьер… скорее всего — и с севера, и с юга. Значит, Зеленый Поток раздваивается? Это походило на правду; во всяком случае, становилось понятным, почему их корабль несет к северо-востоку. Они оказались в северной ветви течения; вероятно, если б «Катрейя» плыла пятьюдесятью милями южнее, судно повернуло на юго-восток и он наконец очутился бы в южном полушарии. Какое невезенье!
Невезенье? Еще многое должно случиться, прежде чем он сможет так или иначе оценить это событие… Не стоит спешить! На север так на север. Возможно, это окажется самой надежной и быстрой дорогой на Юг.
Он наклонился к Найле.
— Те кинтанские мореходы, о которых ты говорила… часто ли они плавали через океан к островам?
Девушка дернула хрупким плечиком.
— Не думаю. Там быстрое течение — вдоль всей островной цепи, с юга на север. Через него трудно перебраться… — Блейд медленно кивнул; его гипотеза подтверждалась.
— Собственно, — продолжала Найла, — те, кто сумел его переплыть, не возвращались обратно. В Кинтан пришли те, кому это не удалось…
— Острова опасны?
— Говорят разное… про огненные горы, великановлюдоедов, злых колдунов и стаи чудовищ…
— Ты веришь в эти истории?
С прагматизмом бывалого торговца и путешественника Найла заметила:
— Такое часто рассказывают о дальних странах. Но доберешься туда — и видишь, что там живут обычные люди… и занимаются они обычными делами.
— Вот такими? — спросил Блейд. Он приподнял Найлу, раздвинул ей бедра и посадил к себе на колени. Девушка рассмеялась и, скрестив ножки на его пояснице, подставила губы для поцелуя. На ближайшие полчаса они забыли о причудах Зеленого Потока, который влек их каравеллу к населенным людоедами и чудовищами островам.
Через день они плыли почти точно на север. Скорость течения упала до двадцати миль, однако каравелла покрывала не меньше пятисот миль в сутки
Найла начала проявлять признаки беспокойства. К вечеру она послала Блейда на мачту, велев внимательно осмотреть западный горизонт. И там, в косых лучах заходящего солнца, он наконец увидел саргассы. Изумрудно-багровое поле тянулось на мили и мили — мрачное, зловещее, безысходное. Они находились в опасной близости от этого барьера, что нравилось Блейду ничуть не больше, чем Найле. Если «Катрейя» попадет в цепкие объятия водорослей, они застрянут тут на годы, если не навсегда.
С большим трудом они поставили паруса и, пользуясь попутным западным ветром, направили бег судна к северо-востоку. Сейчас каравелла по диагонали пересекала Зеленый Поток — вернее, северную ветвь могучего течения, -устремляясь к подводному хребту, разделявшему два океана. Вероятно, здесь существовал разрыв в полосе саргассов, либо водоросли подходили к берегу где-то севернее. Если так, то морская дорога для «Катрейи» будет перекрыта, и их путешествие завершится — во всяком случае, его водная часть.
Еще через день, находясь уже в тысяче миль от экватора, они впервые увидели земли. По правому борту вздымались бурые, серые и черные скалистые массивы, уходившие ввысь на две-три тысячи футов — вершины чудовищных гор, таившихся в океанской глубине. У отвесных берегов — ни бухты, ни разлома, ни трещины! — кипели буруны; среди белой пены торчали остроконечные темные клыки рифов. Высадиться тут было невозможно — и ни к чему. Каменные склоны, мертвые и бесплодные, сожженные яростным солнцем, сулили только гибель, смерть от голода, жажды и безысходной тоски.
Блейд направил «Катрейю» на север и спустил паруса, чтобы западный ветер не сносил корабль к скалам. Многие из вершин дымились — вероятно, то были действующие вулканы. Они шли на расстоянии двенадцати-пятнадцати миль от этих неприветливых берегов, стараясь держаться в самом стрежне течения. Прошел день, затем — другой. Прибрежные скалы стали ниже, рифы у их подножий исчезли; постепенно на камнях появилась почва, питавшая чахлую траву. Каравелла подошла ближе к земле.
Тут уже можно было высадиться — многие острова, особенно крупные, тянувшиеся на сорок-пятьдесят миль, имели бухты. Тут даже можно было как-то просуществовать, однако Блейд продолжал править к северу. «Как-то» его не устраивало.
Выпуклые щиты островов продолжали понижаться. Хотя в целом сохранялся гористый характер местности, теперь от берега океана вглубь простирались равнины, поросшие травой и кустарником — уже пышными и зелеными, что свидетельствовало об изобилии влаги. Стали появляться первые деревья; сначала — одиночные, потом — целые рощи, похожие на огромные пестрые букеты, расставленные на изумрудной скатерти прибрежных равнин. Наконец далекие горы зазеленели от подножий до иззубренных верхушек; в подзорную трубу, которую принесла Найла, Блейд разобрал, что некоторые деревья достигают исполинской вышины — футов пятисот.