Окликни меня среди теней
Шрифт:
Они были у дверей. Он сказал вполголоса:
– Извини, Джанет, что так получилось. У тебя даже нет белого платья.
– Это ничего, - шепнула Джанет.
– Я люблю тебя.
Они вошли в церковь, где их приветствовал пастор, а Филлис поднесла Джанет большой букет цветов. Болдуин крепко стиснул руку Русова:
– Так и не съездили больше на охоту. Теперь молодая жена и вовсе не пустит. Но все равно, поздравляю.
– Зато до собственной свадьбы дожил, - отшутился Русов.
Обряд показался Русову странным. Ему доводилось наблюдать венчание в церкви
Сначала пастор с подстриженной седой бородкой дал им подписать что-то на электронном блокноте. От волнения Русов не рассмотрел, что подписывает. Потом отступил назад, взял Библию и, не раскрывая ее, сказал:
– Для каждого из нас Бог уготовил путь. Мы свободны идти по нему, или выбрать собственную дорогу. Чтобы на этом пути не было одиноко, Бог подбирает нам спутника. Мы вольны принять от него этот дар, или выбрать себе другого. Бог определяет время и место для нашей встречи. Мы свободны согласиться с Его выбором, или пройти мимо. Это время может показаться странным, сейчас позднее время, но Бог выбрал его, чтобы сочетать вас браком, Юджин Русов и Джанет Линдон. И для этого у Него, конечно, есть причина…
«Да, странное время», - думал Русов. Вечер, пустая церковь, брошенные на стулья куртки, отражения свечей в темных окнах. Он и Джанет стояли перед алтарем, одетые по-дорожному, и единственный букет цветов украшал их венчание.
На минуту Русов даже забыл, что происходит. Он стал рассматривать подсвечники, впервые видел так близко. Центральный был особенно красив: пятнадцать свечей горели на полого поднимающейся, а затем спадающей дуге из кованого металла…
Пастор повысил голос, и Русов вернулся к действительности. Пастор был стар - наверное, видел и не такие венчания. Он предлагал повторить слова супружеского обета.
Русов сделал это почти машинально, свое имя произнес на русский манер:
– Я, Евгений Русов, беру тебя, Джанет Линдон, в жены…
Джанет повторила свой обет тише и запинаясь. Когда произносила последние слова: «Я выхожу за тебя замуж и связываю свою жизнь с твоей», голос сорвался и она расплакалась.
Русов обнял ее за плечи, она вся дрожала. Филлис поспешила на помощь с платочком.
После паузы пастор спросил: у кого кольца? Чуть успокоившаяся Джанет достала из кармана два кольца - Русов и забыл, что они лежали в ящике комода. Русов легко надел колечко Джанет на ее палец, а вот пальцы Русова распухли после работы, и Джанет никак не могла надеть кольцо. В конце концов Русову пришлось натянуть его самому, едва не содрав при этом кожу.
После этого пастор объявил их мужем и женой. Болдуин и Филлис похлопали, затем все стали надевать куртки. Русов и Джанет вышли из церкви слегка растерянные - все произошло так быстро!
– Поехали ненадолго к нам, - предложила Филлис.
– Надо ведь отпраздновать вашу свадьбу.
За руль на этот раз сел Русов. Ведя машину
Из темной улицы наперерез им выехала машина. Русов притормозил и вдруг почувствовал, что голова отяжелела и клонится на грудь. Он едва успел нажать на тормоз…
Словно черная вода затопила красные огни автомобиля Болдуина впереди, а потом сомкнулась и над Русовым.
Он приходит в себя, но брезжит только сознание, тела не чувствует. Перед глазами плавают светлые пятна. Русов пробует пошевелить руками или ногами - их словно нет. Затем острые иголочки пробегают вдоль позвоночника, и Русов ощущает озноб. Вскоре возвращается чувство рук и ног, хотя двигать ими все равно не может. В глаза словно что-то попало: как ни моргает, все видит расплывчато.
Сначала ему кажется, что он снова в церкви. Вверх тянутся светлые язычки свечей, перед ними маячат смутные фигуры. Но странно неподвижны эти фигуры, полное безмолвие царит вокруг, да и время слишком позднее, в окнах стоит ночь.
Русов переводит взгляд на себя. Глаза наконец фокусируются, и становится понятно, почему не может пошевелиться. Он сидит на массивном стуле: голени крепко привязаны к ножкам этого стула, а поясница и вывернутые назад руки - к спинке.
Русов пытается сообразить, что с ним произошло, но тщетно. Он снова глядит вперед, теперь видно совершенно отчетливо.
Это не церковь, а точнее - не та церковь, где он обвенчался с Джанет. Окна как бойницы, и в их стеклах почему-то не отражаются огоньки свечей. А свечей горит много - и все по краям похожего на надгробие черного стола. Вокруг стоят фигуры в красных балахонах с накинутыми капюшонами, а на столе, как на черном ложе, распростерта Джанет!..
Русов кричит и пытается вскочить. Но крик звучит еле слышно, а веревки не подаются. Похоже, стул намертво прибит к полу. Русов может только смотреть.
Лицо Джанет очень спокойное. И очень белое… Только легкое вздымание и опускание блузки на груди говорит, что она жива.
– С ней все в порядке, - раздается холодный голос слева от Русова.
Русов с трудом поворачивает голову: рядом сидит человек в балахоне, только не красном, а темном и с откинутым капюшоном. Бледное неприметное лицо, лысоватая голова на крепкой шее - Русов сразу узнает того, с кем встретился в доме Брайана. Того, кто с фанатической убежденностью говорил о Трехликом, а в игре появился как черный священник.
– Что это за спектакль?
– гневно спрашивает он, но голос дрожит.
– Это не спектакль, - укоризненно отзывается человек в балахоне, - а ритуал. То, что вы допущены - немалая честь.
Русову с болезненной ясностью вспоминается содержание предыдущей беседы. Чего от них хотят на этот раз? У него мелькает сумасшедшая надежда: может быть, все опять сведется к попытке склонить их к вере в Трехликого?.. И хотя умом он понимает, что на этот раз дело гораздо серьезнее, все же произносит: