Окна из будущего
Шрифт:
Ураган затаился где-то в горах, среди зимней тайги, может быть, в озерах, разбросанных в обилии по этой земле, и никто не знал, когда он вырвется на свободу.
Но почему за два десятилетия до его рождения люди предугадали его свирепый и безжалостный характер? Они были убеждены, что ураган обязательно случится, а потому и строили станцию так, чтобы она выстояла. Или я ошибаюсь?
Первая встреча с директором Кольской АЭС Юрием Коломцевым. Случилась она за праздничным столом, а потому мы просим у читателя извинение за некоторую сумбурность — каковы вопросы, как говорится, таковы и ответы…А так как у каждой главы положены заголовки, то я предложил бы такой:
ДУША ТОРЖЕСТВУЕТ
— Как попали сюда?
— Добровольцем в 65-м году. Раньше в эти места приводили в кандалах да тюремных вагонах, а в наше время от желающих отбоя не было! Молодые люди ехали на Север за мечтой.
— Ошибались?
— По моему разумению — нет.
— А вы откуда родом?
— Ивановский.
— Из города?
— Из небольшого рабочего поселка.
— Сбежали, значит, от девчат…
— Это уж точно: в этом своему краю изменил и женился на мурманчанке. Еще в то время, когда был студентом, — Светлана оказалась из здешних мест. Мы учились в одной группе в Иванове, и она меня соблазнила приехать сюда. Еще во время каникул эти места мне понравились…
— Наверное, осенью впервые сюда попали?
— В лучшее время: конец августа- начало сентября! А потом и зимой приезжал…По распределению попал в Апатиты на тепловую станцию, где отработал больше десяти лет.
— Странно, что попали на атомную?
— Нет, тогда специалистов на ней не хватало. И не только на Кольской, но и на других, так как атомная энергетика начала бурно развиваться.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ В. ВИШНЯКОВА: "Первый блок Кольской АЭС был головным в серии энергоблоков ВВЭР-440 с ре актором типа В-230, поэтому конструкторская и проектная документация требовала постоянной ее корректировки и доработки прямо непосредственно в процессе строительства и монтажа. На это уходило много сил и времени. Группы конструкторов, проектировщиков, шеф- инженеры заводов, персонал ряда отделов и лабораторий в завершающий период монтажа дневали и ночевали на станции. Для их отдыха в санитарно-бытовом корпусе была даже оборудована специальная комната, что-то вроде мини-филиала гостиницы "Нивские берега". Сам а же гостиница была переполнена, старожилы называли ее "профилакторием", так она именовалась в проектной документации.
Позади остались трудные дни конца 1972 года — директивного срока пуска первого блока КАЭС, сорванного из-за непоставки ВКУ и верхнего бло ка реактора "Ижорским заводом" (Это оборудование поступило только в феврале-марте 1973 г.) По этой причине в урочный срок были пущены только турбогенераторы № 1, 2 от постороннего источника пара (котловагонов) и выдана в энергосистему "Колэнерго" символиче ская электроэнергия мощностью всего около 5 мВт. Но и за этой пусковой операцией стояла напряженная работа, связанная с монтажом и наладкой всей электросхемы станции, систем и оборудования турбин и генераторов блока № 1…"
Я попытался найти инициатора это й "символической акции" пуска первого блока Кольской станции, но потерпел неудачу. Да, об этом факте знали практически все мои собеседники: "Да, ну и что из этого!" Я пытался спорить, мол, нехорошо обманывать государство, правительство, весь народ… А в о твет весьма убедительное: так поступали все, практически всегда поздравляли за незавершенное строительство, а потом по полгода — году устраняли неполадки, а иногда попросту и халтуру… В те времена условия игры были известны всем — от прораба до чле на правительства, а потому их не осуждали. Но дело делалось потихоньку… Кстати,
Но продолжим наш разговор с Коломцевым. Мы задержались на ег о переходе на АЭС, на первый взгляд, необычном…
— Нет, ничего особенного в этом не было. Станций атомных строилось много, а специалистов не хватало — ведь подготовка их идет по сути дела только на самих станциях. В те годы очень многие ушли из "оборонки", чтобы работать на АЭС. Это были те люди, которые трудились на "боевых реакторах" в закрытых городах — Красноярске, Челябинске-40), Томске-7… Электриков, автоматчиков, турбинистов приглашали с тепловых станций, и я оказался в их числе. Кстати, опытных специалистов мы и сейчас приглашаем к себе…
— Но все-таки уникальный случай: не физик становится директором атомной станции. Насколько мне известно, таких случаев еще не было?
— Переучиваться приходилось…
— Вы впервые попадаете на атомную станцию… Удивляет, что ничего не дымится, не грохочет, а внешне тишина и покой? Меня это поначалу поражало…
— А меня поразила сложность работы! Субъективное ощущение, конечно… Параметры другие, температуры, металлы, иное требование к конструкциям и оборудованию… Да и коллектив в то время, когда я пришел сюда, еще не сложился… Обстановка была сложная, неблагоприятная. Но более жесткие требования по безопасности как к работе, так и к оборудованию заставляли подтягиваться… Это был стержень, вокруг которого постепенно формировался профессиональный коллектив АЭС. А поначалу было очень трудно…
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ В. ВИШНЯКОВА: "Ночь с 13 на 14 июня 1973 года. Ярко освещенный центральный зал 1-й очереди, временный санпропускник на входе с отметки 18,5 вентэтажерки. Напряженное ожидание. Корзина подвешена на кране и готовится к установке в реактор. Тогда я, кажется, впервые увидел нового начальника физлаборатории Е.И. Игнатенко. Тогда он был молодой человек с ежиком черных волос (теперь они у него совсем белые). По явился он на Кольской АЭС в мае 1973 года в одно время с новым директором нашей станции А.П. Волковым. Там же в центральном зале, находился и председатель Государственной приемочной комиссии первого блока Леонид Михайлович Воронин Именно этот человек держа л в руках все нити пуска блока и, как мне казалось, только он один в тот момент четко знал и понимал "куда ведет нас рок событий". А потом было 29 июня…"
— Итак, пуск первого блока будущей мощной атомной станции…Неужели это настолько необычное и сложное сооружение, что запоминается на десятилетия?
— Фактически в вопросе уже содержится ответ — конечно! Что же самое сложное? Во-первых, реакторный процесс
— Теперь-то разве сложно: набрали урановые таблетки разместили в трубках из циркония, "набрали" из них активную зону и жди, пока она выгорит..
— Теперь это даже в детских книжках рисуют подробно. Но вот как отобразить те же "отравления зоны", которые влияют на эффективность работы реактора?
— А что это такое?
— Если просто сказать, по-дилетантски, то это образование "шлаков" в топливе. Йоды, ксеноны "перехватывают" на себя нейтроны и не дают идти цепной реакции. Если каким-то образом убрать эти "шлаки", то ядерное топливо еще долго может работать, к сожалению, сейчас мы его используем явно недостаточно. Но это одна из больших проблем ядерной энергетики…Кстати, у нас впервые был продлен срок службы топлива на год. Это благодаря науке, и инициатором этого был Евгений Иванович Игнатенко. Он серьезно занимался этой проблемой.