Окно Иуды
Шрифт:
— Нет.
— Или вообще использовать фотографии с целью угрозы?
— Нет. Но разве вы не видели его лицо, когда он выбегал из зала?
— Это не тот вопрос, который может привлечь наше внимание, мисс Хьюм. Но я могу сделать предположение о причинах, в корне отличных от шантажа, по которым эта тема могла его смутить. А вы?
— Не отвечайте, — распорядился судья, отложив ручку. — Обвинитель только что информировал вас, что эта тема не является существенной.
— Значит, вы заявляете, что все это время со стороны капитана Ансуэлла не было никаких попыток шантажа?
— Да.
— Вам известно, что вы находитесь под присягой?
— Конечно.
— Я полагаю, что весь рассказ о шатажирующих действиях капитана Ансуэлла и желании
— Нет, нет, нет!
Посмотрев на нее, сэр Уолтер покачал головой, пожал плечами и сел.
Если кто-нибудь из присутствующих ожидал от Г. М. возобновления прямого допроса, то он был разочарован. Г. М. поднялся с почти усталым видом.
— С целью прояснить это дело раз и навсегда, — четко произнес он, — я вызываю доктора Питера Куигли.
Я был уверен, что прозвучит имя, слышанное мною ранее, но ошибся. Мужчина, занявший свидетельское место, был мне незнаком. Это был флегматичный шотландец, чей голос, однако, резко акцентировал каждый слог. Хотя ему не могло быть больше тридцати с небольшим, он производил впечатление человека гораздо более зрелых лет.
— Ваше полное имя? — начал Г. М. в своей обычной небрежной манере.
— Питер Макдоналд Куигли.
— Вы окончили медицинский факультет университета Глазго и имеете степень в криминалистике от Зальцбургского университета?
— Да.
— Хмф. Кем вы работали в течение месяца с 10 декабря прошлого года по 10 января этого года?
— Ассистентом доктора Трегэннона в его частной лечебнице в Диттоне-на-Темзе, графство Суррей.
— Каким образом вы заняли это место?
— Я должен объяснить, что являюсь агентом Международного медицинского совета, британское отделение которого расследует слухи или обвинения, которые невозможно доказать обычным способом, кроме как прибегнув к помощи специалистов по душевным заболеваниям.
— То, что вы собираетесь сообщить нам, содержится в вашем отчете Британскому медицинскому совету и одобрено им?
— Да.
— Вы были знакомы с покойным Эйвори Хьюмом?
— Был.
— Можете сказать нам, пытался ли капитан Ансуэлл вытянуть у покойного деньги посредством шантажа?
— Насколько я знаю, да.
— Теперь расскажите нам все, что вам известно об этом деле.
— В пятницу 3 января…
Первые слова доктора Куигли утонули в шуме зала и шепоте Эвелин. Надежность этого свидетеля не могла вызвать сомнений. С кажущейся беспечностью Г. М. разбивал дело Короны на мелкие кусочки. Он позволял обвинению вести перекрестный допрос сколько угодно и не стал возобновлять прямой допрос. Мне снова пришли в голову строки песни, которые цитировал Г. М. и которые больше походили на формулу, чем на припев: «От находки — к проверке, от проверки — к взгляду, от взгляда — к убийству утром».
— В пятницу 3 января…
Глава 13
ШТЕМПЕЛЬНАЯ ПОДУШЕЧКА — ЭТО КЛЮЧ
Поскольку сенсационные показания задержали утреннее заседание, было уже два часа дня, когда Г. М., Эвелин и я снова сидели за ленчем в верхней комнате таверны «Голова Мильтона» на Вуд-стрит. Г. М. с торчащей во рту сигарой, при свете огня в камине похожий на огромного китайского идола, отодвинул свою тарелку.
— Ну, тупоголовые вы мои, теперь вы понимаете, что произошло. Не так ли?
— Большей частью — да. Но многие связующие звенья отсутствуют. И каким образом вы вышли на Куигли?
— Сидя и думая. Вы знаете, почему я вообще взялся за это дело?
— Потому что, — вполне искренне ответила Эвелин, — девушка пришла к вам в слезах, а вам нравится видеть молодежь довольной жизнью.
— Я этого ожидал, — с достоинством произнес Г. М. — Черт побери, вот благодарность, которую я получаю от всех; вот ваше мнение о молчаливом сильном человеке, который… Ладно, теперь слушайте меня. Мне нравится исправлять извращенность. В прошлом вы неоднократно слышали, как я говорил об извращенности
Я с любопытством смотрел на Г. М. Он яростно попыхивал трубкой, но мне казалось, что вспышка вызвана облегчением. Его главный свидетель положил сэра Уолтера Сторма на обе лопатки.
— Надеюсь, вы не делаете из этого религию? — осведомился я. — Потому что если вам кажется, что в мире все объединяется в заговоре с целью дать хороший пинок в зад, то вы можете спокойно удалиться в Дорсет и писать романы.
— Это доказывает, — ухмыльнулся Г. М., — что единственная разновидность извращенности этого мира, которую вы в состоянии представить, — та, что сажает вас в лужу. Как в греческой трагедии, где боги преследуют какого-нибудь беднягу, не оставляя ему ни единого шанса. Вам хочется сказать: «Играйте честно — дайте ему несколько хороших оплеух, если это необходимо, но не грузите кости так тяжело, чтобы парень не мог даже выйти в лондонский туман, не вернувшись домой с солнечным ударом». Нет, сынок, все в мире палка о двух концах, особенно извращенность. Она вовлекла Ансуэлла в эту передрягу и в то же время дала мне возможность вытащить его из нее. Суть в том, что вам никогда не объяснить это рационально — как хотелось бы Уолту Сторму. Назовите весь процесс как хотите — судьбой, роком, гибкостью неписаного закона, — но он останется извращенностью.
Возьмем, к примеру, это дело, — продолжал Г. М., жестикулируя сигарой. — Как только девушка пришла ко мне, я стал догадываться, что произошло в действительности. Вы, вероятно, тоже, когда услышали показания. Джим Ансуэлл принял телефонное сообщение, адресованное не ему, и прямиком шагнул в ловушку, приготовленную для кузена Реджиналда. Но ни Ансуэлл, ни девушка вначале не могли это осознать. Они были слишком близки к происшедшему, а в своем глазу невозможно разглядеть песчинку. Оба лишь знали о ее наличии. Но когда я месяц назад вытянул из Мэри Хьюм всю историю и объяснил ей ситуацию, было уже поздно — дело передали в суд. Если бы она обратилась к ним тогда, ей бы не поверили, как Уолт Сторм абсолютно честно и искренне не верил ей сегодня.
Но я спрашиваю вас, что девушка могла подумать вначале? Она слышит, что ее отец мертв, мчится домой и застает жениха наедине с телом отца в пространстве, герметичном как сейф, с отпечатками его пальцев на стреле и всем прочим, указывающим на него. Как она может заподозрить подтасовку и связать это с кузеном Реджиналдом, если кто-нибудь не подскажет ей?
— И этим «кем-нибудь» были вы?
— Разумеется. Было очевидно, что старый Эйвори Хьюм сам устроил этот маленький фокус-покус с целью обмануть Реджиналда. Вы все это слышали. Он звонил в квартиру Ансуэлла с девяти утра, хотя Ансуэлл уже в первоначальном заявлении полиции указывая, что Хьюм должен был знать о его прибытии домой не раньше без четверти одиннадцать. Он неожиданно отпустил до утра кухарку и горничную. Он приказал закрыть ставни в кабинете, чтобы ничего нельзя было увидеть снаружи. Он привлек внимание дворецкого к тому, что на буфете стоят полный графин виски и полный сифон с содовой. Он запер на засов дверь кабинета изнутри, когда Ансуэлл находился наедине с ним. Он произнес достаточно громко, чтобы его мог слышать дворецкий: «Да что с вами? Вы сошли с ума?» Это была ошибка. Ибо ни один хозяин в мире, видя, как гость падает без сознания, не стал бы спрашивать, не сошел ли тот с ума. Он спросил бы: «Вам нехорошо?», или «Вы заболели», или даже «Вы пьяны?».