Окно во вчерашний день

Хол Джоан

— Значит ли это, что нам с Эндри стоит поужинать где-нибудь вне дома?

— Как раз напротив! — рассмеялась Алисия. — Он принесет пиццу на четверых.

Шон опоздал, что вполне устроило Алисию, дав ей возможность освежить свой макияж, частично обвалившийся за время трудового дня. Эндри тоже была рада этому обстоятельству. Она успела прибраться в гостиной. Карла использовала время для нарезания кекса и приготовления кофе.

Шон появился на пороге,

обремененный двумя огромными коробками с пиццей и бутылкой вина, емкостью в галлон.

— Прошу прощения за опоздание, — пробормотал он, вручая коробки Карле, вино Эндри, а пальто — Алисии. — У меня был неотложный разговор с деканом кафедры истории.

Он выразительно хмыкнул, стягавая ботинки, облепленные снегом.

— С Рэтманом? — спросила Карла, закатывая глаза.

— С этим великим оратором? — добавила Эндри, гримасничая.

— Со светилом современной исторической науки? — рассмеялась Алисия.

Шон посмотрел на них с серьезным видом. Потом усмехнулся.

— Именно с ним, — сухо ответил он.

— Как тебе повезло! — воскликнула Алисия, с трудом сдерживая смех.

— Рэтман устраивает субботний прием для того, чтобы представить меня… — его голос изменился, выдавая насмешку, — самым серьезным преподавателям университета.

— Как им повезло! — дружно воскликнули Карла и Эндри.

Эта шутка задала тон всему вечеру. Смеясь, словно старые добрые друзья, они набросились на пиццу, начиненную грибами, курятиной, беконом, чеддерским сыром и обильно политую кетчупом, опустошили кофейник, половину бутылки вина и перешли из кухни в гостиную.

Усталые, но довольные, молодые люди потягивали оставшееся вино и беседовали обо всем, что приходило в голову.

— Так как насчет планов на весенние каникулы? — спросил Шон.

— По-прежнему, — ответила Алисия. — В субботу утром я уезжаю в Уилльямсбург.

В ее голосе прозвучало меньше энтузиазма, чем можно было бы ожидать.

Шон кивнул, сразу помрачнев.

— А вы? — спросил он, взглянув на Карлу и Эндри.

— Я поеду домой в Ланкастер, навестить свою семью и подобрать книги на следующий семестр, — ответила Эндри, вытягавая ноги на всю их — почти бесконечную — длину.

— А я в пятницу отбываю в Нью-Йорк. Хочу прошвырнуться по галереям, — сказала Карла, зевнув. Изящно прикрывшись ладошкой, она поднялась.

— А сейчас я отправляюсь спать.

На губах Карлы засияла улыбка, которая столько раз сбивала с ног мужчин, имевших несчастье оказаться на ее пути.

— Спасибо за ужин, Шон, и спокойной ночи.

Взмахнув рукой на прощание, она покинула гостиную. За ней отправилась и Эндри.

— Я тоже ухожу. Спасибо, Шон. Счастливо оставаться.

— Эй, подождите! — окликнул

их Шон, порывисто вскочив. — Как вы относитесь к китайской кухне, в смысле завтрашнего ужина.

— Вполне, — произнесла Карла из-за двери своей спальни.

— Великолепно, — сказала, обернувшись, Эндри.

Оставшись с Шоном, Алисия ощутила невыносимую легкость бытия. Трепет желания пробежал по спине легкой дрожью. Разрываемая противоречивыми чувствами, она избегала взгляда проницательных глаз Шона, уставившись в свой почти пустой стакан. На поверхности вина возникало легкое волнение, всякий раз, когда Алисия испускала очередной тяжкий вздох.

— Что с тобой, милая? — спросил Шон, всем своим видом выражая участие.

Алисия покачала головой.

— Ничего.

— Я дал тебе слово. И сдержу его.

Она промолчала.

— Не смотри на меня так, — попросил Шон, закусывая губу.

— Как?

— Как будто боишься, что я наброшусь на тебя прямо сейчас.

Его губы искривила насмешливая улыбка.

— Мне хотелось бы, но я не стану, — вздохнул он. Алисия медленно покачала головой.

— Ты ошибаешься, — сказала она, слабо улыбнувшись. — Я этого не боюсь.

Она помедлила мгновение, потом выпалила одним духом:

— Надеюсь, когда-нибудь это случиться.

Шон взорвался смехом, мгновенно разрядившим напряжение, возникшее между ними. Вскочив на ноги, он подошел к ней, ступая мягко и осторожно.

— Меньше всего мне хотелось бы обмануть твои ожидания, — улыбнулся он, вынимая стакан из ее внезапно онемевших рук.

Оглянувшись вокруг, Шон поставил стакан на журнальный столик.

— Иди ко мне, потанцуй со мной.

Взяв Алисию за руку, он вытянул ее из крёсла.

— Потанцевать? — рассмеялась она. — Но ведь нет музыки.

Возбуждение Алисии возросло, когда она оказалась в его объятиях.

— Я спою сам, — сказал Шон и, к ее изумлению, действительно запел.

Глубоким, хриплым баритоном он завел неуловимо знакомую песню о бесконечной и всесокрушающей любви мужчины к женщине.

— Это не Майлз Дэвис на слова Чарльза Буковски? — испуганно спросила Алисия, поднимая на него свои прекрасные глаза.

Шон отрицательно покачал головой, крепче обнимая ее тонкую талию.

— Не беспокойся, девочка. Это Бетховен, Людвиг ван. Ода «К радости».

Пылающая и трепещущая, Алисия обвила руками его крепкую шею. Жаркий винный запах, слетавший с его губ, смешивался с ее дыханием. Очарованная, она не могла оторвать взгляда от бездонных глаз Шона, потемневших и наполнившихся страстью. Тая в его объятиях, Алисия медленно покачивалась в чувственном ритме, задаваемом его горячим, сильным телом.