Око Каина
Шрифт:
— Как?
— Найти источник. Вода поступает из колодца — ее качает насос. Нужно добраться до него и привести его в действие. В водопровод вода не поступит, но мы сможем набрать ее в бидоны и принести сюда.
Карен задумчиво потерла подбородок. Потом встала.
— Пока еще не слишком жарко. Идем!
Ha деле все оказалось сложнее, чем предполагала Нина. Им пришлось карабкаться на водонапорную башню, взламывать вход, разбираться с насосом и блоком электропитания, проверять состояние батарей и так далее. Однако два часа спустя большая часть
Элизабет вновь опустила закатанные рукава, чтобы закрыть предплечья.
— Что теперь?
— Нужно спуститься в шахту, — ответила Карен. — Вчера мы с Камероном там были. Я думаю, там найдется что-нибудь подходящее.
Нина присела на камень в тени водонапорной башни.
— Я совсем вымоталась. Сходите вдвоем, я вас подожду.
Обе женщины пошли обратно вдоль бывшего водопроводного канала, облицованного бетонными плитами — здесь было посвежее, — и вернулись к развилке дороги в форме буквы Y. Улица, идущая направо от них, была пуста. Они пошли налево и спустились в каньон. Элизабет почти сразу же споткнулась о рельсы. Дальше виднелись изъеденные ржавчиной вагонетки.
— Они, должно быть, еще восьмидесятых — девяностых годов, — заметила Карен. — Похоже на декорацию из вестерна, правда?
Еще через сто метров каньон углубился в шахту. Она напоминала кратер с обрывистыми стенами, в которых виднелось с полдюжины отверстий. Рельсы спиралью уходили вниз до самого дна, разветвляясь возле каждого отверстия.
Элизабет склонилась над кратером.
— Глубоко. Я и не думала, что шахта такая глубокая.
Туннели были узкие, облицованные бетоном и забранные решетками.
Элизабет всматривалась в эти темные ходы. Она не знала почему, но это место вызывало у нее мурашки по коже.
— Осторожнее, — сказала Карен, — края могут осыпаться. К тому же внизу жидкая грязь, а над ней тучи москитов. Здоровенные, заразы! Меня уже покусали.
— Наверно, вода просачивается сквозь камень, начиная от горизонта грунтовых вод, откуда она поступает и в водонапорную башню. Жара и влажность — самый подходящий климат для москитов. Должно быть, их тут тысячи в этих туннелях.
— И не только их. Вам предстоит еще столкнуться с семейством рукокрылых, мадам энтомолог.
Карен увлекла свою спутницу к единственному строению — приземистому бараку, крытому гофрированным железом. На крыше были укреплены два белых стальных прямоугольных корпуса, очевидно служивших футлярами для каких-то наблюдательных технических устройств, и нечто вроде черной телеантенны.
— Corynorhinus townsendii, — произнесла Карен тоном школьной учительницы. — Таунсендские ушастые летучие мыши. Кажется, студенты из университетов приезжают сюда их изучать. Вот эти аппараты — измеритель влажности, температуры и барометрического давления.
— А, понятно.
— Шахта уже давно не функционирует. Она превратилась в природный заповедник. Все данные
Элизабет вспомнила бар «У Пинка», постеры с голыми девицами и коллекцию разноцветных презервативов на стойке. Должно быть, студенты-практиканты не были единственными обитателями этих мест. Другие ребята — вроде Дика, — должно быть, наведывались сюда для экспериментов совсем другого рода.
Обе женщины вошли внутрь строения. Там оказалась единственная комната, стены которой были увешаны изображениями летучих мышей и анатомическими чертежами, а на полках стояли ящики с чучелами этих рукокрылых. На этажерке, затянутой паутиной, громоздились пыльные шахтерские каски. Все это было едва освещено — в бараке имелось лишь одно небольшое окошко.
— Просто супер, — сказала Элизабет. — После гостиницы Скуби-Ду — замок Дракулы.
Карен в задумчивости грызла ногти, размышляя, с чего начать. Перехватив взгляд Элизабет, она с вызовом произнесла:
— Да, я грызу ногти. И что?
— Я ничего не сказала.
— Меня это успокаивает. Да и потом, у врача-хирурга ногти должны быть короткими, чтобы не прорвать перчатки. Так же как и волосы (она провела рукой по своим коротко подстриженным волосам). Такая стрижка более практична под колпаком ортопедиста.
— Ортопедист — он чем занимается?
— Костями. Пациент предъявляет мне раздробленную кость — я заменяю ее новой. Пока я еще интерн. А в данный момент, как видишь, заколачиваю гвозди и изображаю шахтера-бурильщика, хотя рядом полно здоровых мужиков, в два раза больше меня по весу и в три раза образованнее, но они вместо этого предпочитают где-то шляться, да и вообще половина из них — кандидаты на мировой конкурс мудаков! Что делать, приходится брать все на себя…
Элизабет пропустила мимо ушей завуалированный упрек в свой адрес, вольный или невольный, и сказала:
— Вообще странно, что такая девушка, как вы, решила принять участие в телешоу…
Ей, в отличие от Карен, так и не удавалось перейти на «ты».
— Это моему отцу пришла такая идея. В своих владениях он царь и бог. У него своя сеть частных клиник. Половина его пациентов живут в Голливуде, вторая половина — в Вашингтоне. Его излюбленный принцип — «Умей подать себя», а это как раз имеет нечто общее с реалити-шоу, когда ты на виду у всех… Я сказала, что мне не слабо. Мы вообще любили бросать друг другу вызовы…
— В моем случае идея тоже была не моя, а Дика.
— Кто это?
— Мой муж.
— А, понятно.
Карен помолчала и спросила:
— Он тебя бил, ведь так?
В первый момент Элизабет показалось, что она ослышалась.
— Ты из тех женщин, которых обычно называют жертвами домашнего насилия? — спросила Карен почти небрежным тоном. — Это и есть твоя тайна?
Элизабет совершенно не была готова к такому вопросу — во всяком случае, к тому, что он будет задан так внезапно. Она почувствовала, что ей не хватает воздуха. Все ее тело охватила дрожь.