Око Мира (др.изд.)

Джордан Роберт

— Может быть, Ранд, — лукаво заметил Мэт, — тебе следовало бы рассказать Эгвейн о той козочке фермера Гринвелла, Эльзе.

Эгвейн приподняла голову, посмотрела сначала на Мэта, потом на Ранда.

Тот торопливо поднялся, решив сходить за одеялами.

— Сейчас совсем неплохо и поспать.

Когда все двуреченцы принялись готовиться ко сну, стал разворачивать свои одеяла и Лойал. Морейн продолжала сидеть, маленькими глотками потягивая чай. И Лан тоже сидел. Страж, похоже, спать не собирался, да и по виду

в сне он не нуждался.

Вскоре вокруг печки возник кружок прикрытых одеялами бугорков, почти касающихся друг друга: даже во сне всем хотелось чувствовать рядом с собой друзей.

— Ранд, — прошептал Мэт, — между тобой и Мин былочто-нибудь? Я видел ее лишь мельком. Да, она хорошенькая, но ей, должно быть, лет-то не меньше, чем Найнив.

— А что было с этой Эльзе? — прибавил Перрин с другого бока. — Она симпатичная?

— Кровь и пепел, — пробурчал Ранд, — мне уже с девушкой поговорить нельзя? У вас такие же дурные мыслишки, как и у Эгвейн!

— Как сказала бы Мудрая, — поддразнивая, попенял Мэт, — следи за своим языком. Ладно, коли не хочешь рассказывать об этом, то я, пожалуй, посплю.

— Вот и чудненько, — проворчал Ранд. — Первая достойная мысль, что ты высказал.

Сон, однако, пришел не скоро. Как бы ни устраивался и ни ворочался Ранд, камень оставался твердым, и через одеяло Ранд чувствовал под собой все ямки. Никак не удавалось забыть, что он находится в Путях, созданных мужчинами, что разломали мир, и зараженных порчей Темного. Перед глазами у него стояла картина обрушившегося моста, под которым — ничто.

Повернувшись на бок, Ранд обнаружил смотрящего на него Мэта; точнее, смотрящего сквозь него. Подтрунивания были забыты, когда темнота вокруг вновь напомнила о себе. Он перекатился на другой бок, и там лежал Перрин, тоже с открытыми глазами, сложив руки на груди. Лицо у него было не таким испуганным, как у Мэта, но беспокойно постукивающие по груди большие пальцы выдавали тревогу.

Морейн обошла своих спутников по кругу, опускаясь возле каждого на колени в изголовье и склоняясь, чтобы тихо проговорить что-то. Ранд не расслышал, что она сказала Перрину, но пальцы у того перестали барабанить. Морейн склонилась над Рандом, ее лицо почти коснулось его, и она произнесла тихим утешающим голосом:

— Даже здесь твоя судьба хранит тебя. Даже Темному не под силу полностью изменить Узор. Тебе нечего бояться, пока я рядом. В твоих снах нет опасности. На время, правда, но в них нет опасности.

Когда Айз Седай отошла от него к Мэту, Ранд подумал: неужели она считает, что все так просто — сказать, будто ему ничего не грозит, и надеяться, что он поверит в это? Но как-то он почувствовал себя в безопасности — по крайней мере, в большей безопасности, чем раньше. Раздумывая над этим, Ранд уснул и спал без сновидений.

Его, как и всех остальных,

разбудил Лан. Ранд терялся в догадках, спал ли сам Страж: усталым он не выглядел, даже в отличие от тех, кто проспал на жестком камне несколько часов. Морейн позволила задержаться только чтобы вскипятить чаю, по чашке на каждого. Завтракать пришлось в седле, отряд вели Лойал и Страж. Завтрак ничем не отличался от ужина накануне: хлеб, мясо, сыр. Ранд подумал, что очень скоро кое-кто и глядеть на эти продукты не сможет.

Не много прошло времени с того момента, как была облизана с пальцев последняя крошка, и Лан негромко сказал:

— Кто-то идет следом за нами. Или что-то.

Отряд был на середине моста, оба конца его скрывались во мгле.

Мэт выдернул из колчана стрелу и, прежде чем кто-нибудь успел остановить его, выпустил ее в темноту позади.

— Знал же я, что не нужно так поступать, — пробормотал Лойал. — Никогда не имей дела с Айз Седай, кроме как в стеддинге.

Мэт собрался уже наложить на тетиву вторую стрелу, как Лан опустил его лук.

— Перестань, деревенский идиот! Все равно не узнать, кто это.

— Это единственное место, где от них ничего не грозит, — гнул свое огир.

— Что еще может оказаться в таком вот месте, если не нечто злое? — спросил Мэт.

— Так говорили Старейшины, и нет бы мне послушаться их.

— Для начала хотя бы мы, — сухо сказал Страж.

— Может, это какой-нибудь другой путник, — с надеждой произнесла Эгвейн. — Возможно, огир.

— У огир достаточно ума, чтобы не пользоваться Путями, — пробурчал Лойал. — У всех, кроме Лойала, у которого ума вообще ни на грош. Старейшина Хаман всегда твердил об этом, и говорил сущую правду.

— Что ты чувствуешь, Лан? — спросила Морейн. — Это «что-то» служит Темному?

Страж медленно покачал головой.

— Не знаю, — произнес он, словно бы удивляясь своему незнанию. — Не могу сказать. Может быть, это из-за Путей и из-за порчи. Все ощущения не те. Но кто бы, или что бы, это ни был, он не пытается нагнать нас. Он едва не нагнал нас на предыдущем Острове и стремглав перебежал через мост, обнаружив нас рядом. Если я отстану, то могу захватить его врасплох и посмотреть, кто, или что, он такой.

— Если вы отстанете, Страж, — твердо заявил Лойал, — то проведете в Путях остаток жизни. Даже если вы читаете по-огирски, то я никогда не слышал и не читал о человеке, который бы сумел отыскать дорогу с первого Острова, не имея проводника-огир. Вы умеетечитать по-огирски?

Лан вновь покачал головой, а Морейн сказала:

— До тех пор, пока он не беспокоит нас, мы его беспокоить не будем. У нас нет времени. Нет времени!

Когда отряд ехал по мосту к очередному острову, Лойал сказал: