Око Мира (др.изд.)
Шрифт:
— Мир, но рад видеть тебя, Дай Шан, — сказал Лорд Фал Дара. — И вас, Морейн Айз Седай, возможно, даже больше. Ваше присутствие согревает меня, Айз Седай!
— Нинте каличнийе но домасита, Агельмар Дай Шан,— церемонно ответила Морейн, но тон ее говорил, что они — старые друзья. — Ваш радушный прием согревает меня, Лорд Агельмар.
— Кодоме каличнийе га ни Айз Седай хей.Для Айз Седай здесь всегда радушный прием. — Он повернулся к Лойалу. — Вы далеко оказались от стеддинга,огир,
— Я — недостоин, — сказал, кланяясь, Лойал. — Это вы оказываете мне честь.
Он бросал взгляды на холодно-непреклонные каменные стены и, казалось, боролся с собой. Ранд был рад, что огир сумел воздержаться от дальнейших замечаний.
Безмолвно появились слуги в черно-золотом, в мягких туфлях. Одни из них принесли на серебряных подносах сложенные полотенца, влажные и горячие. Ими путники вытерли дорожную пыль с рук и лиц. Другие слуги подали подогретое с пряностями вино и серебряные вазы с сушеными сливами и абрикосами. Лорд Агельмар распорядился о комнатах и ванне для гостей.
— От Тар Валона дорога далека, — сказал он. — Вы, должно быть, устали.
— Короткая дорога по пути, которым мы пришли, — сказал ему Лан, — но устали больше, чем от долгой поездки.
Агельмар выглядел озадаченным, когда Страж не прибавил ни слова, но просто сказал:
— Несколько дней отдыха вернут вам бодрость духа.
— Я прошу у вас приюта на одну ночь, Лорд Агельмар, — сказала Морейн, — для нас и наших лошадей. И свежих припасов утром, если вы сможете поделиться с нами. Боюсь, нам нужно покинуть вас завтра рано утром.
Агельмар нахмурился:
— Но я полагал... Морейн Седай, у меня нет права на такую просьбу, но вы бы стоили тысячи воинов в Тарвиновом Ущелье. И вы, Дай Шан. Придет тысяча человек, когда услышат, что Золотой Журавль вновь в полете.
— Семь Башен разрушены, — хрипло сказал Лан, — и Малкир мертва; малое число ее народа спаслось, рассеянное по лику земли. Я — Страж, Агельмар, присягнувший Пламени Тар Валона, и я связан с Запустением.
— Разумеется, Дай Ш... Лан. Разумеется. Но наверняка задержка в несколько дней, самое большее — несколько недель, ничего не изменит. Ты нужен нам. Ты и Морейн Седай.
Морейн взяла у одного из слуг серебряный кубок.
— Похоже, Ингтар считает, что вы отобьете это нападение, как отразили за эти годы многие другие.
— Айз Седай, — скривился Агельмар, — если бы Ингтару пришлось скакать к Тарвинову Ущелью в одиночку, то он готов проскакать всю дорогу, объявляя, что троллоков вновь отбросят. У него достанет гордости поверить, что он можетсвершить это в одиночку.
— Он не столь самонадеян, как вы думаете, Агельмар, по крайней мере на этот раз. — Страж держал в руке кубок, но не пил. — Насколько плохи дела?
Агельмар помолчал, вытащил карту из груды бумаг на столе. Мгновение он смотрел на карту невидящими глазами, затем бросил ее обратно.
— Когда мы поскачем к Ущелью, — тихо произнес он, — беженцев и горожан отправят на юг,
— Так плохо? — спросил Лан, и Агельмар устало кивнул.
Ранд встревоженно переглянулся с Мэтом и Перрином. Легко поверить тому, что троллоки, собиравшиеся в Запустении, явились за ним, за ними. Агельмар жестко продолжал:
— Кандор, Арафел, Салдэйя — троллоки вторгались в них всю зиму. Со времен Троллоковых Войн не случалось ничего похожего; набеги никогда не были такими лютыми или столь многочисленными, и никогда их не отбивали такой большой кровью. Каждый король и каждый совет уверен, что из Запустения надвигается великая опасность, и каждый считает, что она идет именно на них. Никто из их разведчиков, ни один из Стражей не сообщает, что троллоки стягиваются у них на границе, как это происходит у нас, но они верят своему чувству опасности, и каждый боится куда-либо послать своих воинов. Люди шепчутся, что всему миру скоро конец, что Темный снова освобождается. К Тарвинову Ущелью Шайнар поскачет один, и соотношение сил — десять к одному не в нашу пользу. По меньшей мере. Это сражение может оказаться последней Жатвой Копий.
Лан... Нет!.. Дай Шан, поскольку ты — Увенчанный Короной Битвы Лорд Малкир, что бы ты ни говорил, Дай Шан, знамя с Золотым Журавлем в авангарде придало бы мужества людям, которые знают, что они поскачут на север умирать. Весть о тебе разлетится лесным пожаром, и пусть короли требуют оставаться на месте, их воины придут из Арафела и Кандора, и даже из Салдэйи. Хотя они не успеют явиться вовремя, чтобы стоять с нами в Ущелье, но они могут спасти Шайнар.
Лан уставился в вино. На лице его не дрогнул ни единый мускул, но вино расплескалось по руке; серебряный кубок смялся в кулаке. Слуга забрал испорченный кубок и вытер руку Стража салфеткой; второй вложил ему в руку новый кубок, когда смятый унесли. Лан ничего не замечал.
— Я не могу! — хрипло прошептал он. Лан поднял голову, голубые глаза пылали неистовым огнем, но голос вновь был спокоен и ровен. — Я — Страж, Агельмар. — Острый взгляд Лана резанул по Ранду, Мэту и Перрину и остановился на Морейн. — С первыми лучами солнца я отправляюсь в Запустение.
Агельмар тяжело вздохнул:
— Морейн Седай, хоть вы не уйдете? Айз Седай — совсем другое дело.
— Я не могу, Лорд Агельмар. — Морейн выглядела встревоженной. — Да, произойдет битва, и не случайно троллоки собираются возле Шайнара, но наша битва, истинная битва с Темным, произойдет в Запустении, у Ока Мира. Вы должны сражаться в своей битве, а мы — в своей.
— Только не говорите, что он освободился! — Голос похожего на скалу Агельмара звучал потрясенно, и Морейн быстро покачала головой:
— Пока нет. Если мы одержим у Ока Мира победу, возможно, и не освободится никогда впредь.
— А сможете ли вы отыскать Око Мира, Айз Седай? Если от этого зависит, выстоять ли нам против Темного, считайте, что мы все равно погибли. Многие пытались найти Око Мира и потерпели неудачу.
— Я найду его, Лорд Агельмар. Надежда еще не потеряна.