Око Пейфези
Шрифт:
Любопытство наказуемо, — картинно вздохнула она, ткнув носком туфли быстро синеющее тело. Жалости к мерзавцу не было никакой. Угрызений совести — тем более.
— Я был прав с самого начала, — процедил Люциус. Он схватил турчанку за плечи и рывком поднял с кресла, как следует встряхнув. Глаза горели холодным огнем. — Будете сидеть в своей комнате в полном одиночестве! Вы больше не гостья, а пленница! Понятно?! Никого рядом!
Глядя на рассерженного Малфоя, Халифа не ощущала ни малейшего страха. Она бы ни за что не призналась, что ситуация сложилась в ее же пользу. По крайней
Девушка неторопливо облизнула губы, при этом злорадно отметив, как Люциус невольно проследил за ее язычком.
— Не вздумайте меня поцеловать, — почти кокетливо мурлыкнула Халифа, вызывающе выпятив губки. — А то отправитесь следом за ним, — и показала глазами в сторону мертвого Бримтона.
Малфой резко отшвырнул ее от себя. С трудом устояв на ногах, девушка добавила:
— И Драко предупредите. На всякий случай.
— Вон отсюда! — прошипел Люциус.
Халифа голыми руками взяла все еще горячий котел и пошла к себе. Довольная улыбка не сходила с ее лица всю дорогу.
С каких это пор ее начала радовать чужая смерть?
Так долго и усердно подавляемый и заглушаемый джинн в ее крови начал стремительно отвоевывать свои позиции…
Вопреки ожиданиям Халифы, Люциус не запер дверь ее унылых «апартаментов» снаружи, очевидно, считая это излишним. Девушка и сама не собиралась бродить по имению, предпочитая до самого освобождения отсидеться за книгами. Утром Халифа потихоньку прокралась в библиотеку — выбрать почитать что-нибудь легкое. Многие из гостей так и не уехали вечером, а званые завтраки в имении, очевидно, всегда длились до десяти, поэтому вряд ли кто-то встанет из-за стола раньше. Иногда чопорность Малфоев могла быть очень на руку. Набрав целую стопку приглянувшихся томов, девушка присела в уголке и стала бегло пролистывать их, выбирая книгу поинтереснее.
Вдруг дверь библиотеки бесшумно приотворилась, и в нее протиснулся высокий крупный человек в серой мантии, держащий в руке кусок торта. Окинув равнодушным взглядом стеллажи с книгами, он, жуя, неторопливо прошел к окну и выглянул в сад.
Было такое впечатление, что он скучает, не зная, чем себя занять, и просто шатается по комнатам замка.
Тут он встал в профиль, и Халифа его узнала.
— Грегори?! — воскликнула она.
Гойл-младший резко обернулся и с не меньшим изумлением уставился на девушку.
— Хейли? — торопливо проглотив кусок, недоверчиво пробормотал он. Юноша растерянно хлопал глазами и замялся, не зная, куда девать руку с тортом.
Шайтанчик неожиданно снова проснулся и возликовал, почуяв легкую добычу.
Знакомое уже покалывание в пальцах заставило девушку выпустить заложенную страницу. Не сводя с Грегори глаз и действуя почти автоматически, Халифа медленно отложила книгу и встала.
Черт побери, она и правда была жива! Драко не соврал. Память услужливо показала прошлый год, осенний семестр…
На Грега смотрела прежняя Хейли Дасэби, та самая, что когда-то
В памяти Грегори еще были свежи более поздние воспоминания о том, как злился Драко после каждой попытки пообщаться со своей сварливой невестой, как срывал злость на своих неизменных спутниках — на нем и на Креббе. В такие моменты Грегори хотелось возненавидеть резко переменившуюся турчанку — и не получалось.
А потом он вдруг вспомнил, с каким ожесточением Драко крушил о стену все бьющиеся (и не бьющиеся) предметы в своей комнате, узнав о смерти Хейли. После чего раз и навсегда запретил всем упоминать о ней в его присутствии. Но вспоминать-то он запретить не мог…
Девушка неожиданно оказалась совсем рядом, и тихо сказала мелодичным, чуть звенящим голосом:
— Грегори, я могу попросить тебя об одолжении? Моя палочка осталась на столе в кабинете Люциуса-эфенди, а мне как-то неловко идти за ней. Я могу свернуть не туда и заблудиться. Сходи за ней, прошу тебя.
Гойл смущенно выслушал просьбу, чувствуя, как по спине побежали мурашки, и уже хотел было возразить, но девушка подошла ближе и с мольбой заглянула ему в глаза.
— Грегори, девушке неприлично разгуливать одной по замку, где гостит много незнакомых мужчин. Принеси мне мою палочку, гулям*, пожалуйста.
Снова услышав особенное, свойственное только Халифе произношение, юноша почувствовал, как что-то сладко задрожало у него в душе. Подошла еще ближе, почти вплотную… Глубокие, маслянисто-черные глаза турчанки завладели его вниманием, засасывая, лишая воли. Он чуть покачнулся, на миг потеряв равновесие.
— Пожалуйста, Грегори, — нежно пропела Халифа, улыбнувшись и коснувшись его рукава. Гойл вздрогнул и очнулся.
— Ага… — механически буркнул он и, пятясь, отступил к выходу.
А Халифа застыла посреди библиотеки, растерянно опустив руки. Такое случалось уже не впервые — будто все происходящее она наблюдала со стороны. Более того, неведомый советник будто сам привел ей доступную жертву. И не просто доступную, а… Халифа хихикнула, вспомнив растерянного Гойла. Ах, Грегори, Грегори, кто бы мог подумать?! И как она не замечала раньше?
Но тут по спине девушки пробежал холодок. "Гулям"?.. Откуда взялось это почти забытое ныне, слегка пренебрежительное обращение? Откуда взялся этот голос — повелительный, обволакивающий, каким ее далекие предки пленяли волю людей и превращали их в безвольных, послушных кукол.