Око Силы. Трилогия. 1991 -1992 годы
Шрифт:
– Песня такая. Два года назад ее на всех дискотеках крутили. Ее Алия пела.
– Нас диско... Где? – еще более удивился барон. – Впрочем, неважно. Кто такая Алия?
Николай несколько затруднился с ответом, плохо зная современную эстраду. Алия, насколько он помнил, была певицей с небольшим талантом, наглыми манерами и весьма скандальной славой. Мелькнув ненадолго и произведя некоторый фурор, она куда-то исчезла. Прошел слух, что певица уехала за рубеж.
– А что если это ее адрес? – заинтересовался барон.
Лунин подсчитал количество букв в шифрованной записи.
– Улица? Или просто фамилия и телефон? – не сдавался полковник. – Ведь для чего-то он записал мелодию!
– А может, это композитор, – вздохнул Николай. – Или автор слов. Или даже певичка, которая пела про «милого» в каком-нибудь кабаке. А может, вообще, бином, ассоциация...
Большего из записной книжки выудить не удалось. Убедившись, что толку от него мало, Корф решил отправиться на поиски правнука. По этому поводу барону подыскали старомодный, но приличный костюм, рубашку и галстук. Полковник долго принаряжался, критически поглядывая в зеркало.
– Хорош, елы! – оценил Фрол, явившийся поприсутствовать при этом зрелище. – Еще бы шашку и коня – и прямо на парад.
– Какой там конь! – с сожалением вздохнул Корф. – Кактусами его здесь кормить, что ли? Эх, мундир бы надеть! Все-таки правнук...
– И так неплохо, – рассудил Лунин. – Костюм, между прочим, французский, так что можете говорить, что вы – кузен из Парижа.
– А что, господа, – согласился полковник, отряхивая невидимые пылинки с лацканов. – Это, право, мысль! Но Париж все-таки слишком близко. Николай, где еще живут русские эмигранты?
– В Новой Зеландии, – напомнил Лунин, – в Занзибаре.
– Но там арапы! – возмутился барон. – Ладно, сам соображу. А что, если... А что если мой правнук – большевик? И даже член этой... РКП(б)?
– Тогда он будет в восторге, – обнадежил Келюс. – Все истинные большевики обожают родственников в Париже.
– Да? Может, и вправду времена изменились? Ну, ладно, пойду...
– Ни пуха! – пожелал дхар. Корф отправил его к черту и с самым решительным видом шагнул за порог.
Фрол отправился на кухню, где чувствовал себя уютнее всего, а Лунин, сходив за газетами, углубился в чтение последних новостей. Через несколько минут он внезапно вскочил и, схватив одну из газет, вбежал в кухню. Дхар удивленно поднял брови, но Лунин, не говоря ни слова, ткнул пальцем в заметку под рубрикой «Криминальная хроника». Бойкий репортер сообщал, что вчера неподалеку от Теплого Стана был найден изуродованный труп сотрудника одного из научно-исследовательских институтов Семена Семеновича Прыжова...
– ...Зря барона отпустили, – покачал головой Фрол после долгого молчания. – Или опять скажешь – гипноз?
– А иди ты! – огрызнулся Лунин. – А Михаила, конечно, зря отпустили... Черт, может пойти на Лубянку?
– Лучше прямо к твоему Китайцу. Чтобы меньше мучиться.
Келюс принялся машинально скользить глазами по газетной полосе и вдруг резко поднял голову:
– Вот тебе и гипноз, чукча! Алия приехала. Первые гастроли за два года!
Николай пересказал приятелю все, что удалось узнать из черной записной книжки. Фрол почесал затылок.
– Рвануть бы отсюда, Француз?
– И еще Кора, – напомнил Келюс. – Вот что, воин Фроат, надо завтра же вечером ударить по Головинскому!
– Лучше сразу кирпичом по голове, елы! – отозвался дхар. – Больше шансов.
Спорить Лунин не стал и даже пообещал Фролу не делать и шагу без общего обсуждения. Несколько ободренный дхар заявил, что собирается навестить Лиду, предложив Келюсу составить компанию. Тот, однако, отказался, посоветовав Фролу не возвращаться заполночь. У Николая были на этот вечер свои планы.
Келюс вернулся домой поздно и сразу же обнаружил, что в квартире никого нет. Ругнув неосторожных приятелей, он сел за письменный стол в кабинете деда и принялся рассматривать принесенные с собой бумаги.
Звонок раздался в пол-одиннадцатого. Оторвавшись от документов, Лунин чертыхнулся и пошел открывать, соображая, кто бы это мог быть – и у барона, и у дхара имелись ключи.
Только он подошел к двери, как в замке заскрежетал ключ. Дверь приоткрылась, и в образовавшийся проем ввалилось нечто – или некто. Лунин оторопел, особенно когда разглядел в полутьме прихожей, что его поздний гость – не барон и тем более не Фрол.
– Поручик! – с лестничной площадки донесся знакомый голос. – Возьмите его за плечи. Я сзади подтолкну.
Общими усилиями слабо дышащее тело в тертом «Ливайсе» было внесено в прихожую.
– У него тут... очки, – бормотал барон, оглядывая лестничную площадку. – Ага... вот. Ну, полный ажур!
От незнакомца несло таким букетом, что у Келюса на мгновение перехватило дыхание. Полковник был тоже весьма в духе, но заметить это становилось возможным только после внимательного осмотра.
– Я приношу свои... То есть, виноват... В общем, поручик... То есть, господин комиссар Лунин...
– Понятно, – уразумел Келюс. – Не пощадили правнука, барон? Куда его? На диван, что ли?
Пока тело водружалось на диван, Корф пытался объяснить, что не виноват, а если и виноват, то не только он.
– Ну кто же его знал, поручик? Говорит: сделай ему «Русский флаг»! Я и сделал... Правда, спирту слегка перелил, но ведь это же «Русский флаг»! Да, Николай, моего пр... правнука, то есть д-двоюродного... Отставить... Троюродного брата зовут Мик. То есть, он, конечно, Михаил, но у них теперь такие имена. А я его д-двоюродный брат из э-э-э... провинции Квебек.
– Троюродный, – поправил Лунин. – А почему из Квебека?
– А бес его знает, – с достоинством ответствовал барон и направился в ванную, напевая: «А я, друзья, Канады не боюся! Канада – тоже русская земля...»
Келюс вздохнул и прикрыл слабо стонущего Мика пледом.
Корф долго плескался, а затем, промаршировав по коридору строевым шагом, свернул в спальню и рухнул на кровать. Лунин вновь вздохнул и принес второй плед.
Фрол пришел около полуночи. Николай, под впечатлением только что увиденного, с подозрением поглядел на дхара, но тот был трезв и задумчив. Впрочем, от чая он, как всегда, не отказался.