Око Волка
Шрифт:
— Увидим! — рявкнул котяра.
И тут Эда словно обухом по голове ударили. Голос кота эхом пронесся у него в сознании, оставляя за собой чувство онемения, мягкого, но сильного. У Эдварда подкосились ноги. Котяра быстрым шагом пошел в левый коридор, бормоча под нос:
— Ч’тобы меня, такими словами, да с отказом… Ну, коряга, поплатишься…
Когда кот пронесся мимо, Эда уже не просто косило, а почти сморило в сон. Он уперся в стену руками, всеми силами пытаясь устоять на ногах, но ничего не выходило. Со стороны это выглядело, как попытки безмозгло-пьяного человека найти точку опоры на предательски
— Надо валить на хрен из этой Канцелярии… — пробормотал Эд. — Что за чертовщина?
— Твой первый живой миф, — Джон тряхнул головой несколько раз. Было видно, что ему такое тоже не по душе. — Это был Кот Баюн.
Учитель встал прямо, расправил плечи. Он смотрел в след Коту, растворившемуся в приятной полутьме левого коридора.
— Нам туда, — сказал он через плечо.
Прозвучало это, как приговор. По крайней мере, Эд так понял тон наставника.
— А кто он, этот Кот Баюн?
— Один из старейших мифов славян. Он настоящая легенда, так что нам повезло. Когда-то давно Кот сидел на стальном столбу и выслеживал путников на дороге. Усыплял их своим голосом — «баял сказки». Путники засыпали, и он их ел.
— Кот-людоед…
Джон достал сигарету.
— Не забывай, наш род тоже любил человечину.
Впереди маячили две фигуры. Кота Эд узнал сразу: он стоял уперев левую лапу в бок, а правой потряхивал у себя над головой, будто указывая куда-то, при этом его аккуратненькое брюшко вздрагивало при каждом движении. Второй, которому Кот что-то говорил, был очень высок, потому Коту приходилось задирать голову. Он выглядел словно статуя, нависал над своим собеседником, одетый в плотный костюм какого-то жуткого песочного цвета, и молча кивал. Даже встав чуть поодаль от них, Эд учуял запах, исходивший от гиганта, отдаленно напоминавший хвою.
— Я просто хочу сказать, ч’то все это несправедливо, — ворчал кот, потрясая лапой. — Какую-то бездарность посылают в Европу, а мне нельзя. Я — народный артист Советского Союза, народный артист Российской Федерации, у меня больше восьмидесяти наград, и часть из них еще при царе получены. Я один практически тащу весь Большой, а меня таки не пускают в Европу?!
Кот упер правую лапу в грудь собеседника.
— Александр Константинович… — вздохнул собеседник. Грузно вздохнул, сурово.
— Алешенька, я таки все понимаю. Дела Управления, секретность и так далее. Но и ты меня пойми. Я ведь не в простой отпуск собрался. Наш театр уже лет сто толком никуда не выезжал, ч’естное слово, мы будто крабы в банке скоро передеремся. Когда культура застаивается, она начинает пожирать саму себя.
— Александр Константинович, неспокойное время сейчас. В целях безопасности…
— Ну не надо, не надо, Алешенька, — снова перебил его Александр Константинович. — Мне при Царе-Батюшке говорили, при советской власти говорили, при российской власти говорите, ну сколько можно, Алешенька? Ты говоришь ситуация неспокойная, опасно, а вот Кольку Бардова пустили!
— Николай Викторович отправился на задание…
— Так вот и меня отправь! — рявкнул Кот, и у Эда поплыло в глазах. Однако Александр Константинович тут же отступил
Кот закивал, похлопал старого друга по плечу. Так они недолго постояли, пока собеседник Александра Константиновича опять не вздохнул.
— Я постараюсь что-нибудь сделать.
— Вот и хорошо, вот и хорошо, мой дорогой.
Кот еще раз похлопал Алешеньку по плечу, на этот раз дружелюбно, и направился в сторону Джона и Эда. При этом Кот развел лапами в приветственном жесте. Джон оправил пиджак и встал прямо, вытянув руки по швам. Оба улыбались.
— Боженька благородный, кого я вижу, — замурлыкал Кот. Он обнял Джона, потом посмотрел ему в лицо. Наставник же только глуповато улыбался. — Ваня, какая приятная неожиданность, ч’естное слово!
— Александр Константинович… — ответил тот.
— Ваня, — Кот хохотнул и снова обнял наставника. На этот раз и Джон его обнял. — Блудный волчок. Как же давно я тебя не видел.
— Шестьдесят лет, не так долго для нас.
— Долго-долго, Ванька! Живем тыщу лет, а и года жалко! По делам к нам, или погостить приехал?
— По поводу дикого вампира.
— А, ну да, ну да, страшное дело, ой страшное дело, — закивал кот.
— Да-а-а. И вот еще, на стажировку привез, — Джон повернулся к Эду.
Кот протянул лапу Эду.
— Александр Константинович Баюнов.
— Эдуард Тарасов, — Эд пожал лапу.
— А по-настоящему как? — Кот пожал руку крепко, и не сразу ее отпустил. — А, ладно, это я так. А вот скажи мне, дорогой, не вас ли я встретил у Горыныча?
— Нас, полагаю.
— Ну, тогда прошу прощения, не сдержался. Уж очень раздражает меня эта коряга. Он потомственный дуб. Такой же тупой, да-да.
Эд покосился на Джона, пытаясь спросить глазами: «о ком он?».
— Леший, — шепнул тот.
— Да, да, из леших он, коряга, — закивал Кот. — Да ну его… к Василию Николаевичу, — шмыгнул носом, — Водяному. Обсуждать еще… Я вот тебя увидел, молодой человек, и сразу захотелось спросить, — Кот посмотрел на Эда поверх очков желтыми глазами. — А вот скажи-ка, правда, у вас на Западе мифы в резервации загнали?
Эд глянул на Джона, прежде чем ответить.
— Да, загнали.
— Ай-я-я-яй, — протянул Александр Константинович. Улыбка сошла с его уст, и он как-то печально причмокнул, а потом повторил, — Ай-я-яй. Как нехорошо-то, нехорошо-то. Мифы, и в резервации. А вот еще скажи, дорогой, давно ли?
— Примерно двести лет.
— Ох, нехорошо. А я-то надеялся встретить пару знакомых кошечек, а у вас…
— Ситуация такая сложилась, Александр Константинович, — сказал Джон, видимо пытаясь отвлечь кота от стажера. — Нельзя было без резерваций.
— Ситуация. — Кот посмотрел мимо Джона, на очередной гобелен. — Ч’то ж, обидно. Ну, не буду вас задерживать. Алешенька вон вас ждет. Но, Ваня, зайди сегодня вечерком ко мне, поужинать-поговорить. Марфа в обморок упадет, — Кот подмигнул и улыбнулся, но уже не той открытой улыбкой. — Очень рад тебя видеть, блудный волчок. И будьте осторожны, этот вампир — сильная нежить.