Околдованные любовью
Шрифт:
— Спасибо, — не оборачиваясь, поблагодарила Тилли и через холл по главной лестнице, поднялась к себе.
Она собиралась броситься на постель, но внутренний голос, напоминавший бабушкин, сказал: «Только не садись, у тебя не хватит сил подняться». И она послушалась. Переодевшись в форменное платье, она привела в порядок волосы и уже собиралась выйти в коридор, когда постучав и не дожидаясь ответа, дверь открыла Кети. Она наклонилась, подняла поднос и прошла с ним к окну.
— Я намазала для тебя маслом свежие булочки, мама
— Нет.
— Ты меня не обманешь. Расскажи, что стряслось?
— Нет, Кети. Как-нибудь в другой раз.
— Опять Стив?
— Стив? Ах нет, нет.
— Хорошо, я ухожу. Между прочим. Хозяин звонил, — она дернула головой, — мистер Пайк был в подвале, а Филлис — в конюшне. Ну, мама и отправила наверх меня. Ой, Тилли. Я перепугалась до смерти. И как, Тилли, ты можешь все время быть с ним. Он же так смотрит, как будто видит тебя насквозь.
— Что он хотел?
— Он хотел отправить несколько писем с почтовой каретой… Слушай, с тобой правда все в порядке?
— Да, Кети, все нормально, спасибо.
— Я к тебе потом загляну.
— Хорошо, Кети.
Стоя, она выпила чай, не притронувшись к булочкам Бидди, потом вздохнула, и вдох этот напоминал больше сдавленные рыдания. Затем она вышла из комнаты и направилась к хозяину, внутренне приготовившись к расспросам. Но хозяин совершенно сбил ее с толку. Ни о чем ее не спрашивая, он посмотрел на нее долгим испытующим взглядом и неожиданно сказал, как будто она отлучалась всего на несколько минут:
— Знаешь, Троттер, пожалуй, я спущусь сегодня в гостиную. Когда-то я неплохо играл на рояле. С руками ведь у меня все в порядке? — он несколько раз повертел руками взад-вперед. — Почему бы не вспомнить прежнее занятие.
— Конечно, сэр.
— Тогда передай Лейбурну, что он здесь понадобится. И еще я собираюсь внизу поужинать. Неплохо для разнообразия. Распорядись на этот счет, Троттер.
— Слушаюсь, сэр.
В коридоре Тилли остановилась, прижав пальцы ко рту. Он знал, знал, что ей придется увидеть… Но откуда он узнал и почему молчал? Возможно, говорить об этом ему было непросто. Дело было деликатным: бывшая любовница теперь утешалась с его арендатором. Как ей было плохо! Она хотела бы оказаться где-нибудь далеко-далеко от этого места. Нет и не будет ей счастья, пока она остается в этих краях. А еще? Она пожалела, что ночь не скоро: ей теперь хотелось плакать. О, как ей хотелось плакать.
Казалось, он делает это нарочно. Было уже начало одиннадцатого, а хозяин все еще оставался внизу. Его перенесли вниз в пять часов. И он почти весь вечер провел за роялем. Время от времени кто-либо из прислуги наведывался в холл послушать его игру. И все дружно решили, что играет он прекрасно.
В семь часов хозяин поужинал и вернулся в гостиную. Теперь
Оттуда он появился, переодевшись ко сну.
В доме все стихло. Продолжали гореть только ночные светильники в коридоре и на галерее.
Тилли отвернула одеяло, поставила на ночной столик все необходимое и пригасила огонь в камине. И стоя, как обычно, на некотором расстоянии от кровати, спросила:
— Что-либо еще желаете, сэр?
Но он не ответил ей своим обычным: «Нет, Троттер, спасибо», а вместо этого сказал:
— Да, желаю, Троттер, и к тому же я очень устал, потому что специально тянул вечером время.
Тилли в молчаливом изумлении смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Когда ты входила сегодня днем в эту дверь, то ждала шквала вопросов, а результат оказался бы плачевным. По выражению твоего лица мне стало ясно, что держишься ты из последних сил, а если бы ты не сдержалась, весь бы дом узнал, что у тебя неприятности. А теперь они все улеглись… будем надеяться. В любом случае, поблизости только эти две девушки, — он кивнул наверх, — да и они уже уснули. А поэтому садись рядом со мной и рассказывай, что случилось, — мягко проговорил он.
Она не могла ни двинуться, ни вздохнуть. В груди волной поднимались рыдания, грозя прорваться наружу неудержимой лавиной. Она отчаянно пыталась сопротивляться, говорила себе, что не может позволить себе расплакаться: наверху, возможно, еще не спали и могли ее услышать.
Как во сне она пошла к его кровати. Его прикосновение лишило ее остатка сил.
— Ты видела его?
Она опустила голову, взгляд ее замер на коричневом бархате его халата, где на колене в его руке лежала ее рука.
— Скажи, что случилось, что он тебе сказал?
Она по-прежнему не могла вымолвить ни слова.
Молчание длилось достаточно долго.
— Он сказал тебе, что у него любовная связь с леди Майтон, верно? Тогда что же случилось? — спросил он, когда она отрицательно покачала головой. — Ты определенно что-то выяснила, разве не так? — в его голосе слышались нотки нетерпения.
Она подняла на него глаза, судорожно хватая ртом воздух: ее душил стоявший в горле комок.
Когда слезы, казалось, брызнули из всех пор ее тела и спазм ножом вонзился ей в горло, он привлек Тилли к себе, прижимая ее голову к своему плечу, чтобы приглушить рвущие ей сердце рыдания.
— Ну, ну, моя дорогая, успокойся. Никто не достоин таких слез. Шш, шш! — перешел он на шепот. — Ты же не хочешь взбудоражить весь дом, после того как я так долго продержал их сегодня на ногах.
Он не отпускал ее и после того, как рыдания ее стихли. Когда она наконец подняла голову, он заботливо вытер ей лицо большим белым носовым платком.