Околдованные любовью
Шрифт:
Саймон нетерпеливо воскликнул:
— Ну, быстрее, что он еще сказал!
— Не знаю, что это значит… они говорили, что хотят что-то узнать, кажется, о каких-то деньгах, и если Хал справится с Тилли, тогда все выяснится. Я так ничего и не понял.
— Боже правый! — схватился за голову Саймон.
— Вы ее проводите?
— Она уже ушла, минут пятнадцать или двадцать назад, а может, и больше… Ну так, медлить нельзя. Где они собираются ее перехватить?
— У оврага Биллингс Флэт. Господи! Они могли уже напасть на нее. — Стив опасливо прикрыл
Саймон бросился к амбару, где стояла невеста. Взяв за руку, торопливо провел ее через двор в сыроварню.
— Дорогая, послушай меня, — заговорил он, приложив ее руки к своей груди. — Случилось кое-что… и мне придется уехать, но через полчаса или около того я вернусь.
— А… куда ты едешь, что-нибудь серьезное?
— Да ничего особенного, — покачал он головой. — Нужно съездить по делу.
— Что это за дело, которое нельзя отложить в такой день! Ведь у нас же сегодня брачная ночь. Что хотел мальчик?
— Он сообщил мне кое-что. Когда вернусь, то все тебе объясню. Повторяю, задержусь не больше чем на полчаса. А ты здесь командуй. Но не думаю, что кто-то без меня заскучает, ты, надеюсь, не в счет, — он крепко прижал ее к себе и с жаром поцеловал. — День сегодня такой замечательный, и он еще не закончился, правда? — спросил он, глядя ей в глаза.
— Надеюсь, — улыбнулась она. — Постарайся долго не задерживаться.
— Конечно, конечно, — пообещал Саймон, торопливо целуя ее. Подтолкнув Мэри к амбару, сам он бегом направился в конюшню.
Саймон привык ездить без седла, только не в обтягивающих брюках. Но у него не было времени, чтобы седлать коня. Уже через несколько минут он скакал со двора, провожаемый недоуменными взглядами. Гости не верили своим глазам: жених, оставив невесту, мчался куда-то во весь опор!
Овраг Биллингс Флэт находился в двух милях от фермы и в полумиле от дома Тилли. Того, кто не бывал в этих краях, название могло ввести в заблуждение, потому что вместо предполагаемого открытого места человек оказывался перед неглубоким оврагом. По обеим сторонам его росли деревья; то там, то здесь с них свисали пышные бороды плюща. Овраг тянулся метров на двадцать. Свет в него проникал только зимой, когда с деревьев облетала листва.
Саймон знал, что выиграет милю, если поедет через поля. Это противоречило его принципам: он возражал, чтобы по его полям проезжали на охоту. Теперь же приходилось поступиться принципами. Как говорит пословица: «Приходится; когда черт гонит». И верно, ему казалось, сам дьявол гонит его вперед. Саймон мысленно поклялся, что Халу Макграту не жить, если он опозорит Тилли.
Тилли не спешила, шла не торопясь. Ей очень хотелось плакать, но она не позволяла слезам прорваться, пока не доберется до постели. Иначе как объяснить дедушке и бабушке, почему у нее красные глаза. Ведь они с нетерпением ожидали ее, чтобы узнать все новости. И ей придется придумать все, что касалось ее: как напробовалась разных закусок, пила домашнее пиво и
Вот и Биллингс Флэт. Из сумерек Тилли входила в полумрак оврага. Тилли прищурилась и медленно двинулась вперед, всматриваясь в тропу, которую пересекали толстые корни. О них она уже несколько раз споткнулась. Многие, особенно деревенские женщины, боялись ходить через Биллингс Флэт. Они ни за что бы не отважились пойти вечером этой дорогой. Ходил слух, что здесь было захоронение, а потом его раскопали и кости куда-то увезли, в результате образовался овраг. Но дедушка сказал Тилли, что все это выдумки, потому что понадобилось бы несколько сотен тел, чтобы заполнить овраг.
Тилли прошла уже половину пути, и вдали вырисовывался выход из оврага. Там деревья расступались, и сумеречный свет, по сравнению с окружавшей ее полутьмой, казался неправдоподобно ярким. Вдруг откуда-то сверху на нее обрушилось нечто напоминавшее распростершую крылья птицу. Девушка пронзительно вскрикнула и упала, чувствуя, как путы охватывают ее руки и ноги. Не переставая кричать, она стала рваться, пытаясь освободиться, и едва не задохнулась, когда какой-то человек придавил ее к земле всей тяжестью своего тела, зажимая ей рот.
Охваченная ужасом, Тилли сквозь ячейки сети пыталась разглядеть лицо того, кто на нее напал. О, она его узнала! Рядом двое мужчин, плохо различимых во мгле, плотно прижимали к земле ее руки. Если бы смогла, она закричала бы от боли: одна ее рука попала в выбоину.
Ей с трудом верилось в происходящее, пока голос Хала Макграта не подтвердил, что кошмар ей не привиделся, а был наяву.
— А ты сильная, хоть и тощая, — прерывисто дышал ей в лицо Хал. — Это все возня с сучьями… Твоя сила мне еще пригодится. Теперь послушай, Тилли Троттер, я предлагал тебе встречаться, хотел ухаживать по-честному, а ты стала нос воротить, Ну, не захотела по-хорошему, получай по-плохому. Когда останешься с животом, я приду и потребую, что мне принадлежит. Старики твои протянут недолго. И куда ты тогда? Ты знаешь, что ждет девушек, которых взяли силой: им дорога прямая или в работный дом, или в притон… О, Всемогущий Боже! — завопил Хал, когда Тилли, собрав остаток сил, неожиданно высвободила ногу из-под придавившего ее Макграта и, изогнувшись, что было силы лягнула его в пах.
Рука Хала, зажимавшая ей рот, на мгновение ослабела. Воспользовавшись этим, она изловчившись, вонзила свои крепкие зубы в его ладонь.
— Ах ты чертова мерзавка! Какая боль! — хватая себя между ног, — шипел Макграт. Когда двое других мужчин схватили ее за ноги, Тилли испустила душераздирающий крик, но его приглушила рука, зажавшая ей рот. — Снимите с нее сеть, — рычал Макграт, — это будет здесь и сейчас. Клянусь, я сделаю это.
Когда юбка укутала ее голову, рука перестала зажимать ей рот, и она снова закричала. От последующего за этим удара у нее перехватило дыхание.