Окончательная реальность
Шрифт:
Как отсечь непригодного – понятно. Дал бумажку с тестовыми вопросами, обработал данные, и все ясно – не полетит. Можно спокойно кормить лекарством, только следи, чтобы крышу совсем не снесло. А вот как обнаружить того, кто сможет, кто готов к полету? Вопрос! Всем жителям Земли анкету не раздашь. Нас все-таки не сто тысяч пока, слава Богу!
Этими мыслями Фрейн поделился с шефом Агентства передовых оборонных исследовательских проектов Соединенных Штатов. Фрейн намекнул, что хотелось бы разработать надежную систему распространения информации, опоясывающую весь мир, по которой без помех можно было бы негласно разослать замаскированные, например, под игрушки или новости, интерперсональные тесты. Неплохо, кстати, в этом смысле может пойти порнография, – подсказал кто-то из высших руководителей Военно-морского флота.
Идея
Конечно, Флеминг не мог ждать столько времени. Тем более что подходящий кандидат на перелет появился.
Долгожданный перципиент родился в Шотландии в семье Эндрю и Морис Бонд. Детство провел в Москве, где его отец был представителем английской фирмы вооружений. После гибели родителей в автокатастрофе ноябрьским днем 1935-го, кандидат возвратился в Англию. Поступил в Итон, но вскоре вылетел из престижного колледжа. Для того, чтобы наняться на службу в Министерство обороны, ему пришлось исправлять в документах возраст. Участвовал во Второй мировой войне, а с 1946-го работал в секретной британской службе «МI-6».
Сотрудник «МI-6» Бонд попал в первую же волну проверяемых по методике интерперсонального анализа личности, так как его дед, капитан Бонд, участвовал в важнейших событиях русской Гражданской войны и теоретически мог изменить ход исторических событий. Когда сенсация состоялась и к всеобщему восторгу выяснилось, что в рядах кадровых офицеров британской разведки есть потенциальный посланник, настал черед математиков и историков.
Для начала деятельность капитана Бонда в период с 1918–1919 годов надлежало всесторонне изучить при помощи модифицированных Фрейном квантовых уравнений Дирака. Классические уравнения были не вполне удовлетворительными, так как не имели явной лоренц-ковариантности, выражающей формальное равноправие временных и пространственных координат. Кроме того, корень из оператора не был выписан Дираком отчетливо. Однако возведение в квадрат левой и правой частей приводило Фрейна к подходящему, безусловно, лоренц-ковариантному уравнению Клейна – Гордона. Фрейн предположил, что поскольку правая часть содержит первую производную по времени, то и левая часть должна иметь только производные первого порядка. Тогда, если допустить, что коэффициенты перед этими производными, какую бы природу они ни имели, – постоянны вследствие однородности пространства, останется записать уравнение для свободной частицы и, просто раскрыв скобки в левой части, получить значение символа Кронекера для единственного индекса. (Подробнее см. алгебру Клиффорда.) Поскольку такие соотношения не могут выполняться, здесь впервые становится совершенно ясно, что волновая функция не должна быть однокомпонентной. Вектор! Вот ключ к пониманию абстрактного внутреннего пространства, не связанного прямо с обычным физическим пространством или пространством-временем.
На расчет значений конкретных компонент, включая повороты в трехмерном евклидовом континууме, с учетом движущихся друг относительно друга систем, по прикидкам, должно было уйти около десяти лет. Тратить ли столько сил на Бонда? Этот вопрос возник сразу. Дело в том, что если дедушка – капитан Бонд – вполне отвечал первоначальным требованиям и, очевидно, мог являться инициатором бифуркации, то внучек оказался не столь идеальной кандидатурой. Углубленный интерперсональный анализ дал неутешительные результаты: лишь 10 % вероятности перемещения. Спектр уверенно держался в устойчивой синей зоне, с маленькими шансами перехода голубого барьера. Это делало маловероятной отправку через ультрафиолетовый диапазон. Можно, конечно, было пробовать тащить Бонда через инфракрасный участок, но делать из него красного?.. Фрейну казалось, что это может быть даже сложнее, чем делать голубого. К тому же, желтый барьер для такого человека, вероятно, еще опасней.
Одним словом, Фрейн выступал против того, чтобы убить 10 лет математических ресурсов на сомнительный вариант. Флеминг же гнул свое. Посоветовавшись с кем-то
Несмотря на неудачу, опыт с катализатором Флеминга был очень полезным. Этот опыт многое дал проекту и, в общем, получился даже забавным.
Начиная с 1953 года, Ян Флеминг выпустил 13 романов и сборник рассказов, катализировавших возможность Бонда пройти голубой барьер. Лишь однажды за долгие 12 лет Флеминг позволил себе намек на истинный смысл этих романов – «Живешь только дважды» написал он на обложке двенадцатой книги. Казалось, уже можно, операция подходила к концу. Бонда действительно удалось продвинуть в сторону голубого участка спектра. Еще бы, ведь в каждом тексте ему при помощи новейших психоделических методов вдалбливалась мысль о пресыщении женским полом. Каждый раз – очередная девушка, не приносящая долгожданного счастья. Бедняга Бонд. Возможно, кто-нибудь в будущем напишет новую историю, в которой Джеймс наконец закрутит роман со здоровенным негритосом или с утонченным мастером восточных единоборств. Но это будет не Флеминг.
В день перемещения 12 августа 1965 года Ян был на поле для гольфа. Наверное, предчувствовал неудачу и хотел встретить ее, в случае чего, невозмутимо, с клюшкой в руках. Бонд, чего и боялся Фрейн, не полетел. Не свершилось. Огромная математическая работа, которая определяла модель поведения посланника и должна была привести мир к полному поражению нацистской Германии во Второй мировой войне, пошла псу под хвост. Капитан Бонд не сумеет изменить историю и сделать так, чтобы Россия победила и, создав ядерную бомбу, не применила ее, а человечество, пусть не без издержек, но просуществовало спокойно хотя бы в течение XXI века. Ничего этого не будет.
Встретить такую новость хладнокровно у Флеминга не получилось. Он умер на поле для гольфа от сердечного приступа сразу после получения печальных известий. Бонд, выйдя из наркотического опьянения, проработал долгие годы на второстепенных должностях. Фрейн получил предложение единолично возглавить проект.
Надо начинать все сначала.
Время летело быстро. Права на вторую ошибку не было. Занимаясь в отсутствие кандидата совершенствованием методики, Фрейн все чаще сам погружался в управляемый ЛСД сеанс и посещал тот страшный день в Манчестере, когда состоялся первый обмен атомными ударами. Если бы он имел хотя бы малейший шанс самостоятельно перенестись в прошлое, уж он бы не подкачал. Но, увы, Фрейн был обычным парнем и не входил в одну десятимиллионную, особую, часть человечества.
Между тем население Земли росло. С 1953 по 1965 год оно увеличилось на полмиллиарда и достигло трех миллиардов человек.
Поиски потенциальных посланцев шли повсеместно, но хороших результатов не было. Сильные кандидаты, словно тараканы, по щелям попрятались.
На Вильгельма обратили внимание в 1962 году. При поступлении в Готенбургский университет он прошел скрытые тесты и попал в картотеку как очень слабый однопроцентный перципиент. Его отец, как быстро установили, был разведчиком в Белграде накануне немецкого вторжения в СССР. Историки считали этот эпизод очень перспективным. Но всерьез, конечно, однопроцентного кандидата никто не рассматривал. Все изменилось, когда группа немецких евгеников под руководством Хабермаса расшифровала структуру ДНК.
– Куда вы смотрели! – орал Фрейн, брызгая слюной на генетика Уотсона. – Фрицы опять нас обставили. Вы хоть понимаете, какие это открывает перспективы?! Сколько времени упущено!
Талантливый доктор Уотсон стоял потупившись. Когда он приехал из Чикаго в Лондон, поступив на работу к Фрейну, на него возлагались большие надежды… А что теперь? Теперь всем слабеньким кандидатам с хорошими родственниками в подходящем месте истории можно подыскивать соответствующую пару, но он, Уотсон, не имеет к этому никакого отношения! Ужасно…