Окончательный диагноз
Шрифт:
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел Колл, который не нуждался в соблюдении правил вежливости.
— Думаю, вам надо об этом знать. Сегодня утром скончался Арнольд Кокс.
Изумление Гомера мгновенно сменилось чувством вины.
— Черт, — пробормотал Райт.
— Сердце. Думаю, во всем виноваты эти чертовы репортеры — они не давали ему покоя.
Гомер ненавидел прессу не меньше, чем его коллега, и утешал себя лишь тем, что не может обвинить себя в их вызывающем поведении. В конце концов, если бы Кокс и Уортон вовремя
— Ужасно, сэр. — Трудно было сказать, насколько искренне это прозвучало. На взгляд Гомера, вполне приемлемо, и Колла, судя по всему, устроила эта реакция; только Райт не сводил с него глаз. Гомер раздраженно отвернулся. Что этот сержант возомнил о себе? Решил выполнять функции его совести?
— Этому и будет посвящена пресс-конференция, — продолжил Колл.
Впрочем, Гомеру это мало что объясняло, и, поскольку он молчал, Колл раздраженно осведомился:
— Ну? И что мы будем говорить? Ответом было жалкое мычание.
Колл поднял глаза к потолку, а именно к тому его участку, от которого несколько лет назад отвалилась плитка, а полоски скотча, которыми она крепилась, давно уже пересохли.
— Вы что, не проходили курса «Связи с общественностью»? Или две тысячи фунтов налогоплательщиков были выброшены на ветер?
Гомер не мог, положа руку на сердце, сказать, что в его памяти осталось что-либо из этого пятидневного курса. Более того, по правде говоря, он ничего из него не вынес. Он не хотел на него идти, не получал от него удовольствия и считал, что большая часть лекций, семинаров и ролевых игр была исключительно скучной.
— Мы придадим позитивный глянец тому, что нами уже достигнуто, сэр, — осторожно промолвил он.
— Вот именно, — с подозрением глядя на Гомера, кивнул Колл. — Мы не можем заявить о том, что нашли негодяя, но, по крайней мере, мы можем рассказать о достигнутых нами успехах.
Все это прекрасно звучало, однако Гомер не мог припомнить никаких успехов…
— Да, сэр.
Колл перевел взгляд на Райта.
— А вы? — рявкнул он. — Что вы собираетесь говорить?
Райт походил на человека, представшего перед Торквемадой после того, как Испания вылетела из чемпионата мира.
— Мы выяснили, чем занимался Патрик Уилмс в последние часы перед смертью, сэр.
— И?
Райт бросил взгляд на машинописную страничку.
— Он вышел из своего дома без четверти шесть, зашел в паб «Кровавое сердце», где обычно выпивал, и, проведя там сорок пять минут и опрокинув две пинты пива, отправился в магазин «Друг рыбака», где продают рыбу с чипсами. Там он купил треску с картошкой, приправленную маринованным яйцом.
— Мне наплевать на то, чем она была приправлена, сержант, — со зловещим видом перебил его Колл.
— Да, сэр. Оттуда самый короткий путь до его дома лежал через кладбище. Хозяин магазина утверждает, что он ушел где-то без
— А когда было обнаружено его тело?
— Где-то пять минут одиннадцатого, сэр.
Колл вновь развернулся к Гомеру:
— Есть что-нибудь новое о местонахождении Пендреда?
— Масса сведений, сэр, другой вопрос, насколько они достоверны. Если отмести очевидных невропатов, то остается около пятидесяти семи сообщений. Думаю, половина из них может оказаться перспективной; осталось только выяснить которая.
Однако Колл не желал вникать в какие бы то ни было сомнения.
— Эти сведения как-то связаны друг с другом?
— Да, все они указывают на то, что Пендреда видели неподалеку от его дома, — ответил Гомер, знавший, что все зависит от подачи материала. Ничего удивительного в его сообщении не было, ибо он сам решил, что все сообщения о том, что Пендреда видели за пределами десятикилометровой зоны от его дома, следует отметать как недостоверные. — У нас есть два сообщения от людей, видевших Пендреда у магазина «Друг рыбака», — продолжил он, — один из свидетелей видел его там в двадцать минут седьмого, а другой — в семь.
Наконец на лице Колла появилось довольное выражение.
— Хорошо, хорошо. Тогда мы можем предположить, что, зная привычки Уилмса, он следил за этим магазином. Он убил его и отправился на Макардл-стрит. Когда, на взгляд Блументаля, он умер?
— Между четвертью восьмого и восьмю часами, — поспешно откликнулся Гомер.
— Хорошо.
— Я только не понимаю, что он хотел от доктора Айзенменгера, — осторожно вставил Райт.
Однако Колл решил проигнорировать эту подробность.
— Может, он ему просто не понравился.
— Но когда он мог успеть? И что такого Айзенменгер ему сделал? — Райт сразу понял, что напрасно разбудил чудовище.
— Да какая разница, сержант! Пендред — сумасшедший. И он не нуждается в основаниях для своих поступков. — Колл снова повернулся к Гомеру, который явно получал удовольствие о того, что дерьмом обливают кого-то другого. — И почему только младшие офицеры не умеют сосредоточиваться на том, что по-настоящему важно?!
— Я постараюсь обучить их этому, сэр, — подобострастно ответил Гомер, не упустив при этом из виду раздражения, появившегося на лице Райта.
— А что считает психолог? У него есть какие-нибудь дополнительные комментарии?
— Он считает, что Пендред рано или поздно вернется в обитель своего детства.
— То есть к себе домой? Ну, уж туда он точно не вернется. Он же понимает, что мы круглосуточно наблю даем за его домом.
Гомер пожал плечами:
— Он может совершать абсолютно непредсказуемые поступки.
Колл задумался.
— А что говорит Блументаль? — помолчав, осведомился он.
Отчет Блументаля лежал у Райта на коленях.